Стило Фантом - Чёрч. Книга 2 (ЛП)

большинство ночей я провожу, пялясь в потолок.

Потому что это не моя комната.

Это комната Пола.

1

Прищурившись, он склонился, над своей работой. Затем нахмурился.

Он был от нее не в восторге.

Руки у Чёрча росли откуда надо — в восемь лет он сам собрал себе компьютер с материнской платой и всем прочим. В старших классах он посещал занятия по труду и естественно получал хорошие оценки. И хотя он ни коим образом не был ни плотником, ни механиком, но тем не менее считал, что вполне способен соорудить и отремонтировать практически всё.

И всё же сейчас он по-прежнему был недоволен конечным результатом.

Он покрутил предмет. На его взгляд, он был слишком неустойчивым. Чёрчу нужно было как-то его закрепить, сделать практически неподвижным.

«Блядь».

На дворе стоял декабрь, но в комнате было жарко. Плохая вентиляция плюс четыре галогенных лампы и большая физическая нагрузка привели к тому, что с Чёрча градом лил пот. Он выпрямился и со стоном потянулся. Потом стащил через голову футболку и швырнул грязную, пропитанную потом ткань в угол комнаты.

Так немного лучше.

Он всегда был равнодушен к температуре и погоде. Конечно, его не волновала ни сильная жара, ни мороз, но он не имел ничего против жаркого дня, и ему было плевать, если шел свежий снег.

«Но Эмма».

Эмма любила холод. Ей нравилось отключать отопление и чувствовать, как холод пробирает ее до костей. Нравилось плавать в ледяной воде, пока кровь практически не застывала у нее в жилах.

Кроме того, ей нравилась высокая влажность, такая, чтобы одежда прилипала к телу, а еще она любила, когда солнце обжигало ей кожу до ярко-розового цвета.

«Эмма».

Чёрч наклонился и поднял с пола предмет, что лежал у его ноги. Ее портсигар. Чёрч открыл его и нахмурился. Осталось всего четыре сигареты. Когда она попала в больницу, он был полон.

«Ему следует поторопиться».

Он вытащил одну сигарету и зажал ее между губами. Потом бросил портсигар на свою грязную футболку и достал из заднего кармана зажигалку. Первая затяжка всегда была самой тяжелой, особенно учитывая, что у самокруток отсутствовал фильтр — Чёрч не был заядлым курильщиком и не планировал им становиться. Он вообще не видел в этом ничего привлекательного.

Но по горлу проносился терпкий запах, дым и жжение. Это было больно. Это было бескомпромиссно, и от переизбытка ощущений он тут же остро осознавал окружающую его реальность.

Это было так похоже на Эмму.

«Хватит. Возвращайся к работе».

2

— Надеюсь, ты там одеваешься?

Эмма не одевалась. Она лежала на кровати, в одних простых хлопчатобумажных трусиках и футболке. Смотрела в потолок. Это был обычный гипсокартон, на который густыми, размашистыми мазками была нанесена краска. Но Эмма кое-что на нем заметила — маленькие дырочки, расположенные на большом расстоянии друг от друга. Спустя какое-то время она поняла, что они, видимо, появились от кнопок. Давным-давно, к потолку что-то прикрепляли.

От одной этой мысли Эмма невольно фыркнула.

«Что у тебя там висело, Чёрч? Плакаты с «Backstreet Boys»? С «Limp Bizkit»?»

— Эмма! — раздался в дверях пронзительный голос Марго. — Какого черта ты тут лежишь? Знаешь, что нам с Джерри ещё час везти тебя туда и столько же обратно? Думаешь, нам это нравится? Что мы так развлекаемся? А ты отнимаешь у нас еще больше времени. Ради всего святого, одевайся. И больше никаких шортов, этот шрам отвратителен.

Эмма не потрудилась взглянуть на дверь и лишь услышала, как ее мать затопала по коридору. Затем она наклонилась и осторожно потрогала бугристую, сморщенную кожу на внутренней стороне своего бедра. По спине пробежал холодок.

«Он так его и не увидел. Держу пари, ему бы понравилось».

Эмма тут же отогнала эти мысли. Нехорошо так думать. Она вскочила с кровати и начала натягивать брюки.

Она привыкла думать о Чёрче как о чем-то абстрактном. Как о парне, который работал --">