Мишель Херд - Захваченная грешником

поднимает руку к моей щеке, его прикосновение все еще теплое, хотя воздух ледяной.

— Я только что взял тебя в жены. У тебя не было особого выбора.

Я притворно хмурюсь.

— Чертовски верно.

— Тереза, ты берешь меня в мужья? – он спрашивает.

Крошечные снежинки падают с небес, делая этот интимный момент между нами ничем иным, как волшебным.

— Да. – Со всей душой в голосе я обещаю. – Отныне и навсегда.

Его ладонь согревает мою щеку, его большой палец касается моей нижней губы. Он смотрит на меня так, как будто его самый большой страх в том, что я исчезну в любую секунду – и, как всегда, Николас заставляет меня чувствовать, что я единственная в своем роде – ценная.

— Ты все еще сводишь меня с ума, – шепчет он, начиная наклоняться.

— Да?

Уголки его рта приподнимаются в сексуальной ухмылке.

— Отныне и навсегда, kardiá mou.

Наши дыхания смешиваются, создавая клубы белого воздуха прямо перед тем, как Николас завладевает моим ртом.

Он кладет другую руку мне на затылок, его пальцы сжимают прядь моих волос, чтобы удержать меня на месте. Его язык проникает в мой рот, и все, что я могу сделать, это почувствовать, как он изливает в меня всю свою любовь.

Его язык пробует мой на вкус жесткими движениями, сильное чувство собственничества, которое он испытывает ко мне, крадет воздух из моих легких.

Эмоции переполняют мою грудь – любовь, восхищение, абсолютная одержимость, но в основном желание.

Под моей кожей вспыхивает искра покалывания, мой живот сильно сжимается, и постоянная потребность, которую я испытываю к этому мужчине, превращается в ад похоти.

Я приподнимаюсь на цыпочки, придвигаясь ближе к нему, ничего так не желая, как стать с ним единым целым.

Аромат его одеколона, к которому я пристрастилась, становится воздухом, которым я дышу. У меня вырывается жалобный стон, когда я возвращаю поцелуй с той же страстью, которую он демонстрирует мне.

И, как всегда, поцелуй Николаса владеет мной.

У меня кружится голова от непреодолимой силы, с которой он овладевает мной. Я чувствую его повсюду, поскольку на меня претендует мужчина, который, взглянув на меня, решил, что я принадлежу ему.

Его рот пожирает мой, его твердые мышцы под моими пальцами, его твердое тело прижатое к моему – и я знаю, что это самое близкое место к раю, которое я когда-либо получу.

Потому что я скорее последую за своим дьяволом в ад, чем проживу хоть один день без него.

 

Эпилог

НИКОЛАС

Пятнадцать лет спустя…

Сидя в театре Долби²² в Лос-Анджелесе, рядом со своей королевой, я не мог быть более горд.

Тереза не только подарила мне двух прекрасных детей, но и добилась огромного успеха в своей карьере. Да, я финансировал каждый фильм, который она сняла, но именно ее упорная работа привела нас к этому моменту.

Оскар.

Я бросаю взгляд на свою восхитительную жену и, заметив, как она прерывисто дышит, а ее язычок высовывается, чтобы нервно облизать губы, я поднимаю руку и обнимаю ее за плечи.

Наклоняясь ближе, я шепчу:

— У тебя все получится, kardiá mou. Никто не заслуживает этого больше, чем ты.

Она благодарно улыбается мне.

— Я бы не смогла сделать это без тебя.

— Это режиссер ... – начинает Джулианна Спаркс, лучшая актриса прошлого года, и тут же Тесс хватает меня за бедро, впиваясь ногтями до крови. – чей творческий подход запечатлен в каждом кадре. – Раздаются аплодисменты, которые в театре звучат почти оглушительно. Джулианна с изяществом ждет, затем продолжает. – Именно режиссер неустанно работает со съемочной группой над созданием истории, в которой мы можем потеряться. Именно режиссерское видение превращает обычный фильм в шедевр.

— О Боже, – шепчет Тесс рядом со мной, ее голос напряжен от волнения. – Меня сейчас стошнит.

— Нет, не стошнит. Ты справишься, – пытаюсь я подбодрить ее. Камера фокусируется на Тесс, и я инстинктивно прижимаю ее к себе крепче. – Улыбнись, kardiá mou.

Честно говоря, похоже, будто ей больно, и я начинаю беспокоиться, что ее действительно сейчас вырвет.

— Дыши глубже, детка, – приказываю я, чтобы она могла набрать немного воздуха в легкие. – Ты надрывала

--">