Келси Клейтон - Святой. Бонусный Эпилог

возьми, Делейни. — Зейн смеется, прислонившись к стене, и когда я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, я вижу слезы в его глазах. Сначала меня охватывает паника, но мой страх, должно быть, очевиден, потому что он улыбается.

— Она пошла домой принять душ. Перестань быть занозой в заднице. Пусть доктор проведет свои тесты, и, может быть, я верну ее сюда раньше.

Облегчение ошеломляющее. Она жива. С ней все в порядке. Она... все.

Кажется, проходит вечность, прежде чем они заканчивают тыкать в меня, как в какую-то лабораторную крысу, но, наконец, доктор делает шаг назад. Он говорит мне, как мне повезло, что я остался жив, и, помогая мне сесть, оставляет меня наедине с моими придурковатыми друзьями.

— Ладно. Я сделал то, что ты хотел. А теперь, ты можешь привести ее сюда?

Зейн ухмыляется. — Мы нетерпеливы, не так ли?

— Отвали и приведи сюда мою девушку, пока я не встал с этой кровати и не пошел искать ее сам.

Он закатывает глаза. — Ты не смог бы сесть сам, но ты собираешься встать и уйти отсюда прямо сейчас?

В отчаянии я пытаюсь пошевелиться, но почти каждая часть моего тела отказывается подчиняться. Как будто у меня нет сил пошевелить собственными конечностями. После жалкой попытки я со стоном падаю обратно на кровать.

— Хорошо, Ромео. Успокойся. Я напишу ей, — наконец говорит он мне и достает свой телефон.

Я скрещиваю руки на груди. — Поторопись.

Неудивительно, что я веду себя как маленький ребенок в разгар истерики, но прямо сейчас мне все равно. Единственное, чего я хочу, - это вернуть Делейни в мои объятия, где ей, черт возьми, самое место. Прошло слишком много времени с тех пор, как я мог просто обнять ее, и после ужасающего страха, что Кэл захочет ее убить, она нужна мне здесь. Сейчас.

Гейдж и Стоун занимают места по бокам моей кровати, показывая мне, как они рады, что со мной все в порядке — или, по крайней мере, настолько хорошо, насколько это возможно прямо сейчас, — но мое внимание сосредоточено на другом. У Зейна хитрое выражение лица, когда его большие пальцы танцуют по телефону. Когда он заканчивает, я поднимаю на него брови.

— Что ты сделал? — Спросил я.

Он прикусывает губу, чтобы скрыть свое веселье. — Возможно, из-за меня показалось, что ты умираешь.

Я не могу удержаться от смеха. — Ты придурок.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю.

Ожидание, пока она войдет в дверь, мучительно, но через пятнадцать минут лифт зазвенел, и глаза медсестры расширились, когда звук чьих-то бегущих по коридору шагов стал громче. Наконец, в поле зрения появляется Делейни. Очевидно, что она ушла в спешке, с волосами, собранными в пучок, и без грамма косметики на лице, но она никогда не выглядела более красивой. Ее глаза расширяются, когда она видит, что я смотрю на нее в ответ, и я ухмыляюсь.

— Привет, Бэмби.

Она начинает рыдать, и я знаю, что она нуждается во мне так же сильно, как я нуждаюсь в ней. Я бросаю взгляд на двух придурков, которые все еще стоят рядом со мной.

— Вы, ублюдки, классные и все такое, но, если вы не отойдете, чтобы моя девушка могла подойти сюда, у нас возникнут некоторые проблемы.

Они слезают с моей кровати, и Делейни медленно подходит ко мне. Как только она хватает меня за руку, я использую всю имеющуюся у меня силу, чтобы притянуть ее ближе и крепко поцеловать. Невероятно, насколько один человек может вдохнуть в меня жизнь, но я бы не променял это ни за что на свете. Все, через что мы прошли, даже боль от пули, пронзившей мою грудь, — все это того стоило, потому что это привело меня сюда. С ней.

— Ты чуть не умер у меня на руках, — говорит она, практически задыхаясь от правды.

— Ага.

Затем ее гнев обращается на Зейна. Она хватает ближайшую к ней вещь и запускает ее в его сторону. — Ты мудак! Ты написал это так, будто он, черт возьми, умирал!

Из него вырывается смех. — Он сказал мне доставить тебя сюда как можно скорее. Я подумал, тебе понравится сюрприз.

Она прищуривается, глядя на меня, но я вижу, что она изо всех сил старается не злиться. — Ты знал об этом? — спросила она.

— Возможно, и так. — Я мило улыбаюсь, зная, что она не сможет устоять.

Сдаваясь, она закатывает глаза. — Ты хуже всех.

— Я

--">