Кей Хупер - Семейное проклятие

остановить Кэссиди ей не удалось.

— А я еще не рассказала тебе о жене Питера, Кэрри, — продолжала подруга невозмутимым тоном. — Хочешь, расскажу о ней и о шофере?

— Господи! Неужели в этой семье нет ни одного нормального, ординарного человека?

— Нет, как видишь. Я же говорю тебе, это настоящая «Санта-Барбара».

Лаура решительно покачала головой:

— В любом случае, меня не интересуют такие распродажи, Кэсс. И Килбурны тоже. И в субботнее утро я найду себе занятие поинтереснее.

Кэссиди улыбнулась и, не глядя на подругу, задумчиво сказала:

— Мне кажется, на этой распродаже будут зеркала. Просто должны быть, дом такой огромный. Подумай только, зеркала, — протянула она тоном искусительницы. — Старинные. Таких больше нигде не найдешь.

Лаура не помнила, когда ее начали интересовать зеркала. Ей казалось, что это увлечение существовало всегда. Еще в детстве все дразнили ее, называя кокеткой за то, что она постоянно смотрелась в зеркало. Но они не догадывались, что на самом деле ее интересовало не собственное отражение, а что-то другое. Она не могла бы объяснить, что стремилась увидеть.

Когда Лаура стала старше, она научилась скрывать свое пристрастие. Так же, как она научилась скрывать другие необъяснимые стороны своей натуры. Свое увлечение зеркалами Лаура превратила в банальное распространенное занятие: она начала их коллекционировать. Она собирала ручные зеркала. Кого-то это удивляло, но никто не называл ее сумасшедшей. Многие люди собирают странные вещи.

Иногда ее называли барахольщицей, но более близкие люди, стремясь сделать приятный подарок Лауре, искали какое-нибудь редкое зеркало.

В спальне для гостей хранились бесчисленные коробочки, а в них — сотни и сотни зеркал. Конечно, она покупала не все ручные зеркала, которые видела. Некоторые были слишком большими или слишком маленькими, некоторые — слишком вычурными или слишком простыми, иногда ей не нравился материал или форма. Она не могла бы точно описать, какие характеристики ее устраивают. Но когда она видела зеркало, она сразу понимала, какое из них «не годилось». И как правило, все купленные ею экземпляры в конце концов разочаровывали ее, как бы ни нравились вначале.

Ей приходило в голову, что она ищет какое-то определенное зеркало, но она не понимала, зачем она это делает и что оно может означать для нее. Она не представляла себе, каким оно должно быть, — ей приходилось полагаться на интуицию и на те образцы, которые она собрала за эти годы. И все же, глядя на свою коллекцию, она чувствовала, что ищет — красивое маленькое ручное зеркало из металла с замысловатым рисунком на ручке и на обратной стороне.

Зачем? Это было для нее загадкой. Лаура знала одно — она не сможет отказаться от нового зеркала так же, как не сможет заставить свое сердце не биться.

Владения Килбурнов находились в старейшем и красивейшем пригороде Атланты, вдали от дороги. Их окружала ограда из красного кирпича и кованых железных решеток. Вокруг самого дома росли высокие дубы. Все тридцать ярдов поместья тщательно распланированы и прекрасно ухожены. Различные журналы и исторические общества столько лет называли это поместье самым красивым в Атланте, что уже давно владения Килбурнов по всеобщему молчаливому согласию были вне конкуренции, пальма первенства безоговорочно принадлежала им.

Огромный дом в южном плантаторском стиле, типичном для Луизианы. Двойная галерея с шестью дорическими колоннами на каждом уровне расширялась на главной секции фасада, на запад и на восток от которой простирались два больших крыла — во всех архитектурных деталях было заметно смешение всех стилей и эпох. Классика была представлена дорическими колоннами, Пропорции и симметричность строения напоминали о греческом Возрождении, пышность украшений говорила о влиянии французского барокко.

Лаура влюбилась в дом с первого взгляда. И сама удивилась этому. Ей не случалось привязываться к местам, и хотя ее глаз, глаз художника, привлекало все прекрасное, никогда раньше ее пальцы не тянулись к кистям, а душа никогда так сильно не отзывалась на красоту архитектуры, и никогда ей не хотелось так же рассмотреть каждую деталь, каждый гвоздик здания.

Но, к сожалению, это было невозможно. Дом не рисовали с 1840 года, и во время нынешней распродажи он был закрыт для посторонних. Несмотря на то, что охранники не носили униформы, они выделялись среди посетителей. Их обязанность — следить за --">