Людмила Мартова - Февральская сирень

Людмила Мартова Февральская сирень

Удивительным врачам Вологодского ветеринарного центра и В.В. Цыбулину с восхищением их человечностью и верностью профессии

Все события вымышленны. Любые совпадения случайны.

В морозном воздухе растаял легкий дым,

И я, печальною свободою томим,

Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,

Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне

По снежной улице, в вечерний этот час.

Собачий слышен лай, и запад не погас,

И попадаются прохожие навстречу.

Не говори со мной! Что я тебе отвечу?

Осип Мандельштам

Пролог

Если вы подберете на улице дворовую собаку и накормите ее, она никогда вас не укусит. В этом и состоит разница между собакой и человеком.

Марк Твен

Пес устал от неприкаянности и замерз. Первые ноябрьские морозы были жестоки к нему, совсем недавно ставшему бездомным. Бесцельно бродя по улицам, он раскапывал в жидком снегу, скупо укрывшем газоны, скукожившиеся, коричневые от мороза яблоки, оставшиеся с богатой на яблочный урожай осени. Яблоки уже три дня были его единственной едой.

Пес с надеждой вглядывался в лица встречных людей, казалось, тоже скукожившихся от холода. Но люди спешили мимо, с опаской обходя здоровенную собаку с уже ввалившимся от голода животом, но все еще довольно ухоженную, явно хозяйскую. Им не было до нее никакого дела.

Иногда пес заскакивал в автобус или троллейбус, чтобы погреться. Один раз даже заснул, разморенный теплом и мерным покачиванием грязного пола, на котором свернулся клубком. Ему снился огонь в большом камине, в прошлом году в такие холода его всегда разжигал хозяин. Огонь незлобиво трещал, рассыпая искры, которые то и дело норовили выскочить на железный лист, приколоченный к деревянному полу. Пес, который тогда был еще смешным пузатым щенком, припадал на передние лапы, играя с раскаленными угольками, делая вид, что нападает на них, но в последний момент всегда отступал. Страх перед огнем был у него генетическим.

Хозяин весело смеялся, наблюдая за его прыжками. И иногда даже давал лакомство — свиные уши, купленные во время последнего визита в ветеринарной клинике. Пес утаскивал такое ухо к себе на подстилку — шуршащую, из водонепроницаемой ткани, зеленой в красную клеточку. Примерно час после этого он был очень занят.

Еще у него была любимая игрушка — завязанная узлами крепкая веревка, сплетенная из разноцветных нитей. Пес приносил ее хозяину и предлагал поиграть. И хозяин никогда не отказывал ему. Никогда, кроме одного-единственного раза.

Вспомнив этот единственный раз, пес протяжно завыл во сне и тут же был разбужен пинками дородной кондукторши.

— Пошел вон отсюда, скотина! — завизжала она, брызгая слюной и распространяя нестерпимый аромат лука. — Разлегся тут и воет, как по покойнику. Расплодили собак, чтоб вы все подохли, заразы!

Так из теплого нутра троллейбуса пес опять был выдворен на мороз и потрусил куда глаза глядят. Людей, пинающих в беззащитный бок ботинками на грубой подошве, он теперь обходил стороной и незаметно для себя оказался на пустыре, заросшем сухой, а теперь и замерзшей травой, которая скрывала его с головой.

Тут уже не пахло яблоками, но, припадая носом к твердой морщинистой земле, он все-таки искал что-нибудь съедобное. Чуткий нос унюхал слабый аромат, исходящий из канавы. Пес помнил, что хозяин называл «это» докторской колбасой. Продравшись сквозь колкий и царапающийся сухостой, на котором клочьями оставалась шерсть, пес пробрался к источнику этого волшебного аромата — спортивному рюкзаку, бесстыдно обнажившему нутро, в котором среди каких-то тетрадей и книг блестел целлофановый пакет с бутербродами.

Ухватив пакет зубами, пес мотнул головой, чтобы вытащить его, и в этот момент увидел руку, вцепившуюся в лямку рюкзака. Рука выглядела так же, как рука хозяина, когда пес видел его в последний раз. Она свесилась с носилок, когда тело хозяина увозила специальная машина. Рука была абсолютно, бесповоротно мертвой. Это пес тогда понял сразу, хотя и бежал за машиной несколько кварталов, пока не потерял ее из виду. Ее, а вместе с ней и всю свою прежнюю сытую безбедную собачью жизнь.

Эта рука тоже была неживой. Не очень чистая, в пятнах от пасты, вытекшей --">