(yourloveisking) - Unapologetic apathy (СИ)

сына, крепко сжимаю холодную ладошку, и…

Я больше не могу.

Рыдаю в голос, задыхаясь от всей этой боли, что так переполняет меня. Да лучше бы это был я, чем Лео, мой дорогой, мой сыночек… Такой маленький и живой, любящий рассветы, кормить чаек, тискать собачку своей тетки, любящий тосты с бананами и вечно разбрасывающий свой «Лего», на который я вечно наступал. Мой лучший друг, моё всё, Леонард Джеральд Грей…

— Мой маленький мальчик, я так люблю тебя. Лео Джи, мой хороший…

Поглаживаю его по щекам, лохмачу светлую головку, не в силах принять то, что такой спокойный и умиротворенный, такой родной и привычный мне, теперь совсем не спит, как спал каждую ночь до этого.

Мрази.

Я сделаю вам так же больно, каждому из вас и всем вашим семьям, как больно вы сделали этому крохотному, невинному и беззащитному ребенку.

А твоего ребёнка я готов пропустить через мясорубку, Роберт Брайт, на твоих же собственных глазах, на глазах твоей жены… Как сделал и ты.

Я надеюсь, тендер действительно стоил моей жизни и жизни моей маленькой семьи. Жизни моего ни в чём неповинного четырехлетнего сына.

— Я люблю тебя, сынок. Я тебя очень сильно люблю. Прости, что я не уберег тебя…

Больше никто и никогда не разбудит меня ударами световым мечом по всему телу и пародией на голос Дарта Вейдера в исполнении детского, пищащего голоска. Никто не заберется ко мне на колени, скучая и ничего не понимая в моей работе, но тихо сидя на моих ногах, лишь бы сидеть со мной, с папой, лишь бы я время от времени целовал бы его в макушку, пока строгий голос мамы не разлучит нас, оповещая, что пора спать.

Моего сына больше нет.

Анисы больше нет.

И меня теперь тоже нет. Именно в тот поганый день, когда я появился на свет.

***

Просыпаюсь от собственного звериного воя, снова и снова испытывая ту боль, что я ощутил, когда сжал ручку Лео.

Блять, ночной кошмар. Только не снова… В этот раз я не выберусь.

К тому же, мои ночные кошмары — кошмары в реальности Аны. И мне даже немного жаль её, когда я врываюсь в её «спальню», желая стереть хотя бы из мыслей всё то, что так разрывает меня изнутри по жизни.

========== Часть 4 ==========

— Ты не хочешь позавтракать со мной, Ана? Либо тебе принесут, как всегда.

У неё такая борьба между желанием покинуть комнату и нежеланием находится рядом со мной, но первое явно побеждает, раз она кивает, вешая полотенце на крючок.

Она очень плохо вытерлась сама, по телу стекают капельки воды, и я слежу за одной, что течет от шеи до груди, прямо на торчащий от холода сосок, а потом срывается вниз, по животу до бледного, лично мной гладковыбритого лобка, и исчезает между её нежно-розовых губок.

Блять.

Поправляю член через карман спортивок и подаю ей теплый халат, что держал в руках.

— Ты когда-нибудь носила линзы?

— Нет.

— Придется начать, — подаю ей с кухонной тумбы небольшой квадратный пакет из оптики, и она кивает, рассматривает, что там внутри. — Чёрт, телефон забыл. Я сейчас подойду, кухня в твоём распоряжении.

Я никогда не забываю телефон, это проверка, что она сделает, оставшись одна. Она со мной уже неделю, я хочу понять, насколько она ещё в состоянии принимать самостоятельные решения.

По прошествии трех минут вхожу в кухню, и ожидая, и опасаясь того, что комната может быть пуста, но, к счастью, это не так. Ана раскладывает по тарелкам всё, что наготовила моя экономка, и тихо опускается за стол, ожидая меня. Неуверенная, что я позволю ей сидеть за столом.

— Приятного аппетита, — поглаживаю её по волосам и не отказываю себе в удовольствии чмокнуть её в лоб, как и перед сном.

Ана. Ани… Чёрт.

Я уже привык к ней. Она уже знает, что я могу быть даже нежным, если не бесить меня. И она определенно должна ценить то, что она уже неделю со мной, а её киска до сих пор только её.

Ана перестала плакать, она не плакала при виде меня сегодня, сегодня она даже улыбнулась, выйдя из душа, когда я зашел с халатом. Либо смирилась и приняла,

--">