Людмила Мартова - Твоя примерная коварная жена

голосов.

– Борик, – Элеонора засмеялась, выскочила из кресла, подбежала к мужу и взъерошила его когда-то роскошную, а сейчас начинающую редеть шевелюру. На пальцах у нее остались волосы, и она незаметно вытерла ладонь о летящую по бедрам шелковую юбку. – Борик, мы же с тобой оба понимаем, что ты проголосуешь так, как я скажу. За столько лет ты неоднократно имел возможность убедиться, что у меня потрясающее чутье. Я никогда не ошибаюсь, когда в чем-то уверена, а сейчас я уверена, что «Изумрудный город» будет иметь успех. И не спорь ты со мной, ради бога.

– А Бутакова?

– Что Бутакова? Она прекрасный тактик, но из нее никудышный стратег. Ей не будет цены, когда нужно будет разрабатывать проект и выбирать материалы для будущего микрорайона, а принимать решения уж оставьте мне, пожалуйста.

Впрочем, в глубине души она знала, что лукавит. Элеонора Бутакова обладала чудовищным упрямством, и никто бы не смог сдвинуть ее в сторону, если бы она что-то решила. Ее нежелание затевать новый проект грозило Бжезинской серьезными неприятностями, а потому нужно было срочно что-то придумать. Старая подруга не должна была встать на пути прорыва в будущее «ЭльНора». А именно такими словами Бжезинская оценивала перспективы «Изумрудного города». И никакие кредиты ее не пугали.

* * *

Наши дни

Элеонора Вторая

– А ты придешь ко мне на линейку первого сентября?

Элеонора Бутакова с улыбкой смотрела на задавшую вопрос крестницу Варю, смешно, по-птичьи, наклонившую голову набок в ожидании ответа. Это было традицией. Каждый год «крёска», как называла ее с детства Варя, обязательно приходила в школу с неизменным букетом гладиолусов, предназначавшихся для учительницы.

Мать, конечно, заказывала для Вари школьные букеты – стильные, изящные, собранные из редких растений руками арт-директора «Мира цветов» – самого модного цветочного магазина их города. Букеты получались красивые и чуточку волшебные, на них хотелось смотреть, не отрывая глаз. В них чудилась волнующая мелодия, от их аромата немного кружилась голова. Такой букет был за счастье для любой из Вариных учительниц, но девочка отчего-то стеснялась их дарить, тайно мечтая о простеньких астрах, зажатых в маленькой ладошке, или о гладиолусах, которые срывались на даче накануне первого сентября. Вот только на их участке ничего подобного не росло.

Элеонора Бжезинская не признавала мещанства, а гладиолусы для нее были одним из его признаков. Приносить их в школу было пошлостью и дурновкусием. Именно поэтому гладиолусы для Вари из года в год поставляла крестная, разделяющая любовь девочки к этим цветкам-стрелам, украшенным яркими бутонами, похожими на огромные колокольчики.

Вообще-то Варя уже несколько лет училась в закрытой школе в пригороде Парижа, но в российской школе все-таки числилась. Именно поэтому каждый год она приходила на торжественную линейку, здоровалась с одноклассниками, показывалась учителям и назавтра убывала во Францию до зимних каникул, на которых исправно писала все положенные сочинения и контрольные. Ее следующие визиты в школу приходились на май, когда девочка закрывала все «хвосты» и сдавала переходные экзамены.

Фактически она училась экстерном, хотя документально это никак оформлено не было. Благодаря связям и влиянию Элеоноры Бжезинской, на это закрывали глаза, тем более что училась Варя хорошо и вообще была чудесной девочкой.

– Конечно, приду. – Бутакова еще раз улыбнулась, с нежностью глядя на бледные, с едва заметным румянцем щечки, темно-русые волосы и блестящие черные глаза. В ее понимании Варя была похожа на сороку. – Гладиолусы, правда, пока не расцвели, но у нас еще десять дней впереди, так что будь спокойна.

– С тобой я всегда спокойна. Крёска, я во Франции больше всего скучаю по тебе и по Вике.

– А по маме с папой?

– Ну, мама довольно часто приезжает, – девочка говорила немного неуверенно. – Хотя, конечно, я по ней скучаю, но не так, как по тебе.

– Неужто сильнее?

– Нет, – Варя немного подумала, перед тем как ответить. – Просто по-другому. Крёска, я очень-очень тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю. И должна тебе сказать, что очень рада тому, что ты через десять дней уезжаешь.

– Почему? – глаза у девочки округлились. – Что-то должно случиться? Что-то плохое?

Варя была слишком впечатлительной, причем с самого детства. В разговоре с ней это следовало учитывать, и забывшая об этом Элеонора прикусила --">