Людмила Мартова - Встреча по-английски

этого старинного, чуть сонного провинциального города он был диковинной птицей, невесть как занесенной сюда попутным ветром. Поймать, окольцевать, приручить, под крылом этой птицы унестись в другую жизнь – это стремление, не прикрытое хотя бы тончайшей кисеей скромности, он читал в глазах всех встреченных тут женщин.

Жадность, нетерпение, расчет, цинизм и похоть видел он в этих глазах. Не любовь, не интерес, нет. Что ж, это только облегчало его задачу. Та, единственная, ради которой он приехал в эту тьмутаракань, по всем законам жанра, должна была оказаться точно такой же – расчетливой и циничной. Именно поэтому он заранее не испытывал ни стыда, из-за того что собирался сделать, ни жалости к ней, неизбежно обманутой. Как говорится, ничего личного, только бизнес.

Об этой женщине, которую он выпасал уже больше месяца, он знал все – от маршрута, которым она добиралась от дома до работы и обратно, до потенциальных деловых партнеров и привычки закупать продукты один раз в неделю, чтобы потом сгибаться под тяжестью огромных пакетов с провизией. Кстати, именно на этом и строился его план – помочь ей поднести пакеты от машины до дома и тем самым завязать знакомство. Вот только сделать этот последний шаг, отделявший его от цели, он никак не мог, потому что женщина внезапно пропала.

Он бы голову дал на отсечение, что она не могла никуда уехать, потому что в ее квартире каждый вечер исправно зажигался свет. То в кухне, то в маленькой комнате, служившей спальней. В гостиной свет не горел никогда, но там по вечерам давал синеватый отсвет экран работающего телевизора, так что он был уверен – хозяйка дома. Вот только на работу она отчего-то не ходила и даже за продуктами не вышла ни разу. Болеет, что ли?

Странно было и то, что к ней тоже никто не приходил, хотя до этого он не замечал, чтобы она была особенной затворницей. К ней периодически захаживали то подруги, то какие-то коллеги. Только женщины, правда. Мужчин не было ни одного, но это ему было только на руку.

Он снова мельком посмотрел в зеркало и, подойдя к окну, выглянул за занавеску. Ужасный стылый январь, такой холодный, что он был уверен, что отдаст здесь богу душу, замерзнет навсегда в этом диком медвежьем углу, сменился унылым, бесконечным, но все-таки дающим надежду выжить февралем. Если бы такая погода была дома, то спать приходилось бы в пальто, а здесь, ничего, в квартирах хорошо топили, поэтому было тепло.

Местные коллеги на работе обсуждали огромные счета за отопление, которые они были вынуждены оплачивать, но он только посмеивался про себя. Знали бы они, что такое счета за отопление…

Он еще раз оглядел белеющий внизу прямоугольник двора, покрытый черными отпечатками протекторов машин, тщетно ищущих свободное местечко для парковки, и, нехотя, начал одеваться, собираясь на свою ежевечернюю вахту. Конечно, шансов, что она сегодня выйдет, никаких, но любое дело нужно делать хорошо и ответственно, не полагаясь на случай и не давая себе поблажек. Только так можно достичь цели. Он тщательно застегнулся, чтобы победа мороза не была совсем уж легкой, щелкнул выключателем и шагнул за порог.

* * *

После бурных рыданий пришлось идти умываться. Маша с отвращением рассматривала в зеркале свою опухшую физиономию, растравляя и без того кровоточащие душевные раны.

«Твое проклятие кроется в фамилии, – мрачно думала она. – Ты – Листопад. По-английски это звучит «fall of the leaf», и второе значение этой фразы переводится как закат жизни, осень… Вот у тебя и наступил закат жизни, причем такое чувство, что чуть ли не с рождения и наступил…»

Впрочем, Маша прекрасно знала, что слегка кривит душой. Детство ее было вполне счастливым и юность тоже, по крайней мере, до тех пор, пока была жива бабушка. Бабушка Машу обожала. Она даже старалась особо не расстраиваться из-за того, что ее ветреная дочь, Машина мама, порхает по жизни, меняя мужей и любовников, поскольку это позволяло ей самой отвечать за Машу – заплетать ей косички, варить сладкую-сладкую манную кашу, обязательно с крыжовенным вареньем, покупать новые куклы, шить красивые платьица, объяснять содержание сложных книг и приучать любить классику, русскую и английскую.

Маша была бабушкиным солнышком, а бабушка – Машиной вселенной. И им всегда было очень хорошо вдвоем. В их тесном мирке не оставалось места для каких-то там мальчиков. Туда допускалась только верная Лиля, с которой Маша познакомилась и подружилась, --">