Виктор Гавура - Нарисуй мне дождь

развиваются на ветру, лисьими хвостами волочатся по улицам, скапливаясь в отлогих местах Проспекта в виде, наполненных дымом ям. В этих бесформенных впадинах нет ничего живого, кроме скрежещущего транспорта и никогда не исчезающего смога.

Этот город построен руками рабов двадцатого века для того, чтобы здесь, у разверзнутых топок мартеновских печей выжать из человека все силы, а когда измученная душа покинет пропитую оболочку, выбросить ее на одно из кладбищ, быстро сровняв могилу. В этом городе я начал постигать жизнь в многообразии ее проявлений, от благополучных фасадов, до грязной изнанки. Здесь рухнули мои мечты о справедливом устройстве, как социалистического общества, так и всего нашего мира. Я осознал, кто я есть и решил, кем буду.

* * *

Сколько новых лиц я встретил в институте.

Как внимательно я вглядывался в них. Только изредка мелькнет растерянное человеческое лицо. Будто попал в террариум, вокруг какие-то оцепеневшие рептилии, суетящиеся грызуны и мелкие хищники. Удивляло большое количество непереносимо уродливых лиц, напоминающих каких-то ящуров или птеродактилей. Их внешнее уродство соответствовало внутреннему, в их тусклых немигающих глазах даже изредка не появлялись проблески ума или хотя бы, доброты.

Быть может, наплыв этих атавистических физиономий объяснялся спецификой отбора? При поступлении в институт важны были не знания, а справки о наличии льгот и их количество. Привилегиями при поступлении пользовались десятки всевозможных категорий абитуриентов: от членов КПСС и кандидатов в члены, демобилизованных из армии, спортсменов, награжденных доблестными значками, медалями или грамотами, до жителей сельской местности, представителей национальных меньшинств, инвалидов, погорельцев, убогих и еще немалый перечень прочих, имеющих пролетарские льготы. Такой подход к поступающим в ВУЗы обеспечивал «социальный состав принимаемых в высшие учебные заведения, соответствующий социальной структуре общества». Говоря человеческим языком, помогающий поступлению в ВУЗы выходцам из семей рабочих и крестьян, а на самом деле – партийным и комсомольским выдвиженцам и тем, кто к ним примазался.

Меня томило жужжание пустых разговоров в перерывах между лекциями. Картонные улыбки, суконный язык и множество лиц, меченных печатью врожденной глупости. Чванливая спесь преподавателей, затаенная недоброжелательность и заметная ограниченность однокурсников. Я впервые попал в мир взрослых и заблудился в дебрях их отношений, ‒ слишком сложные правила, постигать их нужно годами.

В свои восемнадцать лет я не был наивным недорослем, взиравшим на нашу действительность через розовые очки. Мне уже довелось столкнуться с отнюдь не лучшими проявлениями человеческой натуры. Но до поступления в институт я жил в мире подростков, со своими ценностями и обычаями. Их мир был несоизмеримо проще. Здесь же, я чувствовал себя блуждающим в потемках, угодившим в какой-то безвыходный тупик, здесь мне все было отвратительно. Удручало всеобщее лицемерие и враждебность, в лучшем случае, равнодушие. И я не принял этот новый, чуждый для меня мир взрослых, скованных между собой цепью притворства и лжи.

Свое поступление в институт я считал ошибкой и с каждым днем все больше склонялся к тому, чтобы его бросить. Лишь глубокая привязанность к родителям, чувство долга перед всеми моими дедами и прадедами заставляло меня с ответственностью относиться к своему будущему и удерживало от этого шага. Но все чаще я задавался вопросом: «Зачем быть там, где тебе не хочется? Чего же я жду? ‒ спрашивал я себя. ‒ Или я не могу решиться сделать то, что нахожу правильным?» Однако внутренний голос подсказывал мне, чтобы я подождал и не «решался». Через месяц я не выдержал и, как сын Тараса Бульбы, закопал свой букварь и приехал домой. «Я вернулся в мой город знакомый до слез, до прожилок, до детских припухших желез…»

Глава 2

Теплый вечер юга.

Скамейка возле дома, и так нужный мне разговор с отцом.

– Папа, если б ты знал, какая это сволочь – люди. Я на них просто удивляюсь. Однокурсники доносят друг на друга в деканат. Зачем они это делают? Для удовольствия или из шкурных интересов, чтобы выслужиться перед институтским начальством? Не могу понять. Откуда берутся эти гадюкуватые натуры?

--">