Анастасия Шерр - Саид 2. Над пропастью

автомате, а взглядом хаотично мечусь по знакомой комнате, цепляя и отмечая в памяти свои вещи. Здесь нет Шевцова. И не было. Он не лежал на моей кровати, не смотрел на меня своими белесыми глазами и не улыбался изуродованным ртом. Здесь только я.

И Саид.

Он приехал. Вернулся со встречи с Шевцовым…

– Да, – отвечает быстро, даже не задумываясь.

– В таком случае я вынуждена просить тебя слезть с моей кровати, – закрываю глаза.

Мне страшно. До одури страшно узнать, что там произошло… На встрече с Шевцовым. И Саид почему-то не торопился рассказывать. Вёл себя так непринуждённо, словно в магазин за семечками бегал.

– Ты кое-что обещала мне, помнишь?

Я напряглась, впиваясь в подушку пальцами и зажмуриваясь. Нет-нет, я не готова. Вообще не готова услышать, что Шевцова больше нет. Тогда это будет значить, что я убийца. Потому что именно я попросила Саида убить его.

– Что я обещала?

Хаджиев хватает меня руками, а я в панике сжимаюсь в комок. Поворачивает к себе и, нависнув сверху, долго смотрит в глаза.

– Ты обещала мне ужин. С моим отцом. Помнишь? – на его шее пульсирует вена, взгляд на неё и возвращает меня к жизни. Упираюсь руками в грудь Саида, он почему-то морщится, словно от боли, отстраняется.

– Помню.

Глава 2

Саид задремал, пока я приводила себя в порядок и когда вернулась в комнату, не услышал. Во сне морщился и негромко то ли рычал, то ли постанывал, раздражаясь, а внутренняя чистюля во мне резко воспротивилась тому, что он улёгся на мою постель в верхней одежде. Правда, уже в следующий миг завопила на чистюлю я. Лучше уж в куртке, чем без трусов, как в прошлый раз.

Приглядевшись, заметила на чёрной коже его стильной куртки дырку, будто её прожгли сигаретой. Нет, сигарой. Большая дырка… Это ещё что?

Тихонько приблизилась, осторожно склонилась и поддела двумя пальцами его футболку. Мешала его рука, лежащая на животе, и мне пришлось наклониться почти до самого паха Хаджиева, чтобы рассмотреть, что там у него. Там, в смысле, под футболкой… А не в паху.

Разглядев повязку, пропитавшуюся кровью, тихо ахнула, зажала рот ладонью и вскинула взгляд на Саида. А он будто и не спал. Смотрел на меня сверху вниз. Благо без своей фирменной ухмылочки.

– Что это ты там делаешь, грязная извращенка?

Я вздохнула, оттолкнула его ногу и села рядом.

– Ты ранен? – я, разумеется, пыталась придать голосу равнодушия, но руки снова затряслись, как у паралитика. Нехорошо это всё для моей нервной системы. Ещё хуже то, что готовилась услышать. Раз Хаджиев ранен, то Шевцов, скорее всего, убит.

– Царапина. Пуля только кожу прошила. Видишь, на что идут голодные мужики, лишь бы получить желанную женщину?

– Не до твоих шуточек дурацких. Скажи лучше… Он… Ты убил Шевцова? – произнесла и взглядом в пол вперилась. Сложно это. Осознавать, что ты убийца. Пусть не своими руками, но всё же я совершила убийство. Мне с этим жить. Теперь кошмаров станет больше, а я окончательно сойду с ума.

– Нет, – отвечает вдруг Саид, и я резко поворачиваю к нему лицо, а он, незаметно поднявшись, ловит его своими ладонями. – Это было бы слишком гуманно для такой падали. Не-е-ет, – тянет презрительно, в оскале дёргается верхняя губа, а взгляд Хаджиева становится невидящим. Словно его пеленой ненависти заволокло. – Сначала он переживёт всё то, что пережила ты. А потом я выполню своё обещание, кукла. Слово мужчины.

Я не знаю, что испытала в тот момент. Если это облегчение, то какое-то оно слабое. А если разочарование, то какое-то неуверенное. Потому что Саид меня тогда пугал больше всего. То, что полыхало в его глазах – не ярость, не гнев. Это что-то запредельное, сумасшедшее. За гранью.

Он, наверное, уловил мой испуг, потому что его взгляд тут же изменился, став более осмысленным, а руки, всё ещё сжимающие мои щеки, соскользнули вниз.

– Собирайся на ужин. Потом это обсудим.

Я замотала головой, не веря своим ушам. Нет! Нет же! Нельзя сказать такое, а потом спокойно ехать на ужин, словно ничего и не произошло! Я уже не за гранью. Я над пропастью повисла и держусь на самом краю, а он об ужине твердит?

– Что ты собираешься делать?

Он сощурился, подался вперёд, ловя меня за подбородок пальцами одной руки, а второй обхватил шею сзади, не давая вырваться. Потемневшим тяжёлым взглядом вонзился в моё лицо.

– Тебе что, жаль его? Жаль эту ублюдочную мразь? После всего, что он с тобой сделал? Он и его дружки-обдолбыши? Серьёзно, Надя? Ты просыпаешься в --">