Донна М Перкинс - Дженнифер и Ники

все еще влюблена до безумия, и Алэн говорит, что это ее характер и что все так и останется. Он, кажется, не думает о ней, хотя я не знаю, что он вспоминает, когда вот так смотрит в даль.

Теперь, когда я получила серебряную булавку, он стал по-новому уважать меня. Я думаю, он не верил, что его отец даст мне булавку. Иногда он так смотрит на меня, точно старается понять, что за чары во мне сокрыты.

Я пригласила Марину на остров в следующем месяце. Ей нужен повод на время отделаться от Джека Августа, и я чувствую себя в долгу перед ней, потому что ей приходится вести с ним борьбу за меня. Джек расстроился, что я решила не фотографировать последователей Пэра Мити. Я пыталась объяснить ему, что общество не поймет учение Пэра Мити, но он не стал слушать. Я отдала ему снимки Пэра Мити, и это его только отчасти смягчило.

Боюсь, что моя бедная сестренка пала жертвой этого недовольства Джека мной. Мне кажется, ей пора с ним проститься.

Она кончила писать и взглянула вверх на полуденное солнце. Она ждала, что Алэн, который в это время обычно обсуждал с капитаном «Серебряного орла» дальнейший маршрут плавания, с минуты на минуту присоединится к ней. Кроме великолепного повара-китайца на судне находилось три человека экипажа, которые умело правили им.

Услышав его шаги, она подняла голову и улыбнулась.

— Как ты смотришь на то, чтобы заняться подводным плаванием, дорогая? — спросил он. — Капитан говорит, что мы приближаемся к удобному месту. Он указал рукой на синюю толщу воды. Там внизу кораллы.

— Против кораллов не возражаю. Иди-ка сюда.

— Что? — Он сделал шаг по направлению к ней.

— Подойди поближе, дурачок.

Он нагнулся над ней, опираясь на растопыренные пальцы, и обнял ее за шею.

— Сюда, на палубу, — продолжала она звать.

Он огляделся:

— А как же экипаж?

— А что экипаж?

— Они все здесь. Они заметят.

— Мне все равно. Они знают, чем мы занимаемся в каюте каждое утро и каждый вечер, а еще иногда днем в душе. Они должны были давно привыкнуть. Если я и научилась чему-то, зарабатывая серебряную булавку, так это не стесняться наблюдателей.

Она провела кончиками пальцев по бугорку, виднеющемуся сквозь голубые французские шорты. Оттянула резинку, и член тут же встал.

— Господи! Ты только посмотри. Я хочу ощутить его внутри себя. Я хочу этого сию же секунду. Он такой большой и твердый, посмотри, как он становится красным, это не загар.

Он усмехнулся над ее словами, но он знал, что она не шутит.

— Давай, заходи со спины, это интереснее. И удобнее. Смотри, я подниму задницу вверх, чтоб тебе было легче войти.

Он помог ей стянуть черные трусики с упругих, крутых бедер и, спустив, оставить их болтаться на ладыжке. Он смотрел сверху вниз на соблазнительно круглую задницу неожиданно белую на фоне загорелого тела и на два отверстия, открытые его вниманию. Они зазывно блестели и подмигивали ему.

Он взял свой член у основания рукой и, опустившись на колени, вогнал ей во влагалище. Он вводил его медленно, чувствуя, как тугая плоть, точно крохотные губки, всасывает его член в себя. Когда он весь утонул в ее щелке, волна нестерпимого наслаждения захлестнула его и он принялся двигаться взад и вперед так быстро, как только мог, стараясь удержаться на вершине блаженства.

— Вот оно, Алэн. Только не прекращай, дорогой, делай это вечно. О, мой славный любовник, ты умеешь им пользоваться, ты умеешь им пользоваться…

Она извивалась под тяжестью его тела и вращала задницей, приветствуя его толчки. Они оба забыли о солнце над головой, и о море внизу, и об устремленных на них глазах.

Животом он касался ее выгнутой спины, она опиралась на палубу руками и коленями, а он обнимал ее сверху, тиская в руках полные тугие груди, горошинами сосков упирающиеся ему в ладони.

— Дженнифер, у меня такое чувство, что ты засасываешь меня в бездну, точно я попал в водоворот.

— Позволь себе утонуть, не противься этому. Трахай меня, трахай в задницу, делай, что хочешь.

Он вышел из влагалища, чтобы войти в трепещущее анальное отверстие и не встретить там прежнего сопротивления. Он начал с осторожностью, но уже внутри почувствовал себя вновь захваченным той же волной наслаждения, и вот он уже вновь врывался в нее со всей страстностью, на какую был способен. Он почти достиг высшей точки, когда она вдруг перестала двигать задницей и соскользнула с члена. Она села.

— Я хочу сыграть с тобой в одну --">