Леона Хард (Баса) - Девочка шейха

достаточно глубокое озеро. Под шум капель воды я часто стояла обнаженная в воде по пояс, а Рафаэль ходил вокруг меня. Я это понимала, поскольку его голос кружил, доносился с разных сторон.

В те минуты я стояла подобно статуэтке без движения с мокрыми волосами. Рафаэль их любовно перебирал и убирал с груди, при этом движении случайно задевал вершинки сосков, а после пробовал на вкус, как спелые ягоды. После невинной ласки накрывал грудь ладонями и набрасывался на мою шею. Облизывал слюнявыми поцелуями мою кожу. В такие моменты я… я терпела, прикусывала щеку изнутри, поднимала лицо к небу (но видела лишь черноту) и чувствовала, как щипало глаза от разных эмоций. Затем от Рафаэля следовал страстный поцелуй, который вызывал лишь скуку и желание начать отсчет до того момента, когда закончится поцелуй. При этом я из всех сил старалась не показывать равнодушия и изображала страсть. В поцелуй вкладывала эмоции, которые помнила мне передавал Артур. Его поцелуи были какими угодно, но, пожалуй, не равнодушными.

В наших встречах с Рафаэлем было что-то интимное, запретное. Чтобы люди сказали, если бы увидели жениха и невесту до свадьбы? Пожалуй, это очень не правильно, но мужчина обращался с моим телом очень ласково будто моя кожа — тончайший шелк, который страшно испортить.

До того дня я не позволяла Рафаэлю прикасаться к серьге-пирсингу между моих ног. Наверное, я забывала снять эту дрянь, подаренную Артуром, ибо зачем мне на клиторе это украшение, которое как я узнала уже здесь на этих землях, имело функцию — подарить наложнице весь спектр острых ощущений. Ведь серьга приподнимала клитор, делала более доступным для интимных ласк. От этого даже ношение белья поначалу казалось возбуждающим.

Рафаэлю было не позволено трогать меня там пальцами, но как-то раз его выдержка дала сбой и, находясь в некоей степени алкогольного опьянения, он прикоснулся. Это было почти ожидаемо. В конце концов, до свадьбы необязательно было терпеть, я ведь уже порченная.

— Не надо, — мертвой хваткой сдавила его руку, которая трогала под водой мою внутреннюю сторону бедра.

— Почему? — хрипло и искренне не понимающе поинтересовался Вацлав голосом обиженного ребенка.

А рука его всё пыталась вырваться из моей, тем самым создавая вибрацию по воде, и ненароком задевала пирсинг. На столь откровенную ласку я аккуратно начала отстраняться. Подниматься выше по воде и дальше от мужчины. Боюсь, своим отступлением делала только хуже, поскольку тело ниже живота тоже теперь открыто для взгляда. К тому же, ветер бежал по мокрой коже и заставлял ее покрываться мурашками; ледяные струйки мгновенно любовно хлынули по моему телу, абсолютно лишенному волосков (Артур постарался, чтобы мое тело всегда было в идеальном состоянии и готово для его развлечения).

Рафаэль сдавил мое запястье, не позволяя дотянуться до ветки, на которой висело полотенце.

— Почему ты бежишь? Рано или поздно это случится? В чем проблема? Я — твой жених, ты дала согласие стать моей невестой.

Я безуспешно пыталась вырвать руку или хоть немного отойти от его обнаженного тела, прекратить контакт моей голой груди с его, а еще увиливала от его руки, гладившей мои бедра.

Как объяснить, в чем проблема? Во мне. В том, что я не хотела секса. Как объяснить, что это слишком для меня. Не хотела, чтобы меня ласкали, трогали. Вероятно, я была фригидна или просто не способна любить.

Но постараюсь его полюбить. Клянусь, постараюсь довериться.

— Я кажется влюблен…

Это признание меня только разозлило и заставило буквально рвануть на выход из воды от опасного мужчины, но почти сразу была схвачена. Его руки крепко обняли и прижали к обнаженному мокрому телу, заставляя всем телом ощутить его эрекцию. Его нетерпение. Его жесткий обхват на животе. Ощутив его грудное, тяжелое дыхания, я замедлила возню и на некоторое время прекратила вырываться, стараясь вразумить шейха:

— Думаешь, я из тех глупышек, которые услышав признание в любви, сразу ложатся под него? Рафаэль, даже обидно, какого ты обо мне мнения.

Я боднула его бедрами и постаралась вылезти из крепких объятий, но странная возня и трение обнаженных тел лишь заводили Рафаэля. Его дыхание становилось горячее, а губы в нетерпении обхватили мочку моего уха. Не сильно, но показывая свое желание целовать мое тело.

Я вновь дернулась за полотенцем, которое, как помнила висело на ветке, но принц не позволил. --">