Ника Драйв - Ты пахнешь корицей

ароматом апельсинов и мяты.

А может быть, это был аромат девушки?

— Проводить вас, — честно ответил я.

— Вы, действительно, спасли охраняемого вами человека или мага? — она рассматривала меня с любопытством.

— Да, мерзавец, который напал на нас, вытащил меч, когда понял, что от его магических разрядов я уворачиваюсь, а кулаками работаю быстрее, чем он, — самодовольно заявил я, пристраиваясь рядом с девушкой на узкий табурет у стойки. — Рукоятью меча мне и прилетело, — я коснулся саднящих скулы и губы.

Это была почти правда, синяки я заработал на утреннем поединке с другим стажером, он сразу же ударил меня рукоятью меча в лицо, но я бился, будто и не заметив этого, мне не скоро, но удалось вырубить противника. Так что победа в утреннем поединке была за мной. Может быть, и сейчас повезет?

— Я смогу дать вам только… свою благодарность, — в голосе девушки явно почувствовался холодок, — мне пора. Идти за мной, тем более следить, не советую, — она поставила недопитый бокал на зеркальную поверхность стойки, на меня пахнуло апельсинами-мятой, всё-таки запах напитка. А девушка уже натянула курточку, не забыв закрыть лицо капюшоном.

Я успел только вздохнуть, а принцесса уже легко скользнула между черных бархатных портьер, закрывающих обыкновенную стальную дверь запасного выхода, и исчезла.

Но она не знала, с кем связалась.

Упрямство было моей главной чертой.

Я расплатился и вышел за ней следом. Было не очень поздно. Час ночи, может, половина второго. Полная луна светила изо всех сил, хотя полнолуние должно быть завтра, но об этом говорила лишь более глубокая синяя тень с одной стороны серебряного шара. Звезды потускнели в нестерпимо ярких лучах луны. Мелкие снежинки с шелестом летели на темный асфальт. Я шел на несколько шагов позади девушки. Она, вроде бы, не чувствовала чужого присутствия. По крайней мере, я надеялся на это.

Когда девушка вошла под арку, за ней промелькнули какие-то черные тени. Их было пятеро. И впереди торчал тот длинный с черными кудрями.

— И сейчас будешь кобениться? — он приобнял девушку, по-хозяйски снимая с неё капюшон, касаясь нежной щеки грубыми пальцами. — Ты, мелкая шлюшка…, ты же этого хочешь! — он отвратительно осклабился, сжимая девушку крепче.

Лунный луч, невесть как, просочившийся под темную арку, коснулся щеки девушки. Снежинки заискрились в её волосах.

— Отпустите меня, — попросила она охрипшим голосом, — не надо…

— Не надо обманывать. Ведь тот оборванец, с разбитой мордой, никто тебе, а разыграли меня! Целый спектакль устроили! — распалял себя длинный. — А я не верю! — с надменной интонацией заявил он.

— Ради магии, — взмолилась девушка, теперь луна освещала её прелестное, слегка побледневшее, лицо.

Глаза казались темными пятнами, кожа серебрилась от потустороннего света луны.

— Что тебе стоит? — длинный толкнул девушку к подонку поплотнее.

— От тебя не убудет! — пискляво прокричал плотный, расстегивая штаны.

— Я думаю…

Я собирался выйти из тени, но не успел, как и не смог узнать, что же думает этот раскосый длинноволосый мерзавец?

Потому что вместо белой принцессы в лунном луче появилась белая волчица. Сейчас она доходила до плеча длинному, а в нем было все два метра.

С белой, серебрящейся в лунном свете шерстью и яркими желтыми глазами, волчица казалась такой же нереальной в городской обыкновенной подворотне, как белая девушка в грязном ночном клубе.

Волчица зарычала и оскалила зубы, и эти жалкие душонки вжались в стены, но она бросилась на длинного, раздирая когтями куртку, рубашку у него на груди, а потом ударила каждого, целясь когтистой лапой в лицо.

Они разбегались с воем и руганью, плотный так заторопился, что запутался в сползающих штанах, и волчица ударила его когтистой лапой по толстому заду, оставляя глубокие заалевшие кровью царапины. Плотный завыл и, выскочив из штанов, скрылся из виду.

А на заплеванном, замусоренном асфальте среди островков грязного снега и желтых окурков лежала белая девушка, лунная волчица, свернувшись в тугой комочек. Её одежда превратилась в грязные лоскуты капрона, шелка и кожи. Девушка поместилась у меня на руках, под моей курткой вся, теплая совершенно голая и очень красивая. Она плакала тихонько, я задохнулся от жалости и нежности к ней, но всё равно с деловитой бессердечностью спросил:

— Лицензия на обращение в черте города есть?

— Есть, р-р-р, — --">