(Северный Орех) - Пусть верят (СИ)

родном городе, несмотря на то, что семья русская? Менталитет никуда не денешь.

— У меня никого нет, — отрезал Алим. — Все, кто были — все умерли.

— Как скажешь. И на что ты живёшь в чужом городе?

— Подрабатываю там, где берут. В основном на рынке. Иногда грузчиком, иногда дворником, иногда овощи чищу и перебираю. Что скажут, то и делаю, — спокойно отозвался Каримов, будто иметь такой непостоянный заработок молодому парню, у которого нет близких, нормально.

— А где ты живёшь?

— А там же. На рынке. Ахмед сдает койко-место. Не гостиница, конечно, но жить можно. Знаешь, какое у меня любимое выражение? «Человек ко всему привыкает».

Комментарий к Часть 1

Работа завершена. Продолжение будет опубликовано завтра 🤗☕☕

========== Часть 2 ==========

На улице не переставая мело и пуржило. Погода словно сошла с ума, и сугробы достигали солидной высоты к огромной радости соседских детишек.

Алим по-прежнему приходил к мусорным бакам и помогал тëте Тане разгребать выпавший за ночь снег. К счастью, он сменил свои чёрно-белые кеды на весьма потрëпанные ботинки, и риск отморозить пальцы временно отпал.

Я ещё несколько раз звал его помочь с делами по дому. Неожиданно мне потребовалось переставить шкаф, убраться на антресолях и подтянуть гардины. Естественно, сам я этого сделать не мог, а потому приглашал Каримова снова и снова.

Я понимал, что просто ищу повод и хочу затащить бродяжку к себе — не только, чтобы скрасить свой день сурка, но и чтобы покормить его и дать денег за проделанную работу. Мне нравилось слушать благодарность Алима, нравилось наблюдать за его плавными, неспешными движениями. Несмотря на свой юный возраст, Каримов оказался спокойным, уравновешенным парнем.

А ещё меня не покидало ощущение, будто я давно с ним знаком. Я уже угадывал, когда Алим кивнёт в знак согласия, когда заливисто рассмеётся, вскидывая гладковыбритый подбородок, а когда сведёт к переносице чёрные брови, напоминая молодого ворона.

Меня угнетала лишь тоска в карих глазах, но Алим наотрез отказывался говорить об этом, ловко меняя тему. Сначала я ещё пытался узнать, что случилось с родительским домом и вообще, предложить свою помощь, но он только отмалчивался и рассказывал о себе крайне неохотно. Мне пришлось отстать. А смысл настаивать? Захочет — сам расскажет.

Я надеялся, что Алим не заметит мой интерес, а все мои порывы спишет на сострадание. Несмотря на то, что он из семьи русских, вырос-то он на востоке. А там, насколько я знаю, крайне строго с однополыми отношениями. Мне бы очень не хотелось увидеть презрение и отвращение в его глазах.

Наши встречи проходили по одному сценарию: я ждал его прихода к мусорным бакам, предлагал заработать, приглашал к себе, где объяснял план работ на сегодня, и помогал по мере возможностей. А потом мы ужинали, разговаривали за чашкой чая, и Алим уходил. Сытый, отогревшийся и с деньгами в кармане.

Иногда мне казалось, что всё дело именно в них. Стоило Алиму услышать про возможность заработать, как он мгновенно отвечал согласием. Не мог отказаться. И сначала я не понимал, как так — согласиться неизвестно на что, не уточнив даже размер оплаты. Но со временем меня покинули такие мысли. Наверное, когда живёшь на птичьих правах в закутке на рынке, вместо постели используешь брошенный на пол матрас и ешь не тогда, когда хочется, а когда выпадает возможность — начинаешь думать другими категориями.

Помня об этом, я начал готовить на ужин что-то более питательное, чем обычно. И обязательно покупал сладкое. Как выяснилось, Алим большой сладкоежка. Он с таким упоением рассказывал мне о сладостях, окружавших его в детстве, что я невольно заражался его позитивом.

— Рахат-лукум с розовой водой, пастила, чурчхелла — это всё очень вкусно, Ярослав! Но если тебе доведётся побывать на востоке, то обязательно попробуй халву! — воодушевлëнно посоветовал он, а я залип на его жëсткие пальцы, греющиеся о кружку.

— Так халва и у нас есть. И подсолнечная, и арахисовая, и кунжутная — каких только нет! — я закинул в рот конфету и свернул шуршащий фантик несколько раз, превратив в тонкую полоску.

— Это немного не то, — с долей снисхождения и ностальгии отозвался Алим. —

--">