Кирилл Круганский - Смешно или страшно

Зажмем глаза от слез краюшкой пальца

И все уйдем со школьного двора…

Мой приятель историк рыдал, уткнувшись в картонную таблицу “Крымские войны”.

Ставнин будто пересел с первого ряда на последний в актовом зале моей головы. Мне и не верилось, что он, такой занятой, вспомнит обо мне. Я полагал, что он уже подыскал мне заменителя. Но утром тридцатого июня его помощник, тот самый, позвонил и сказал, чтобы я попросил соседей присмотреть за гиацинтами и котами, если они у меня есть, потому что завтра за мной заедут ровно в шесть вечера, а дома я появлюсь только в августе. Я сказал, что все сделаю, купил и уложил в сумку свежие спортивные штаны, несколько футболок и белье. Напоследок мы с историком (благо он жил через два подъезда) выпили, посмотрели запись с номером Кочетковой и тут уж рыдали оба. Пела она пронзительно, словно стрела, как сказал историк, а уж он-то знавал стрелы.

***

Без пяти шесть я спустился вниз. Котов и гиацинтов у меня не водилось, поэтому я просто закрыл квартиру и перекрестил дверь. Меня уже ждала автомашина марки “мусье” (я называл так для удобства все французские автомашины). Моя невнушительная сумка легко влезла в багажник, я сел рядом с водителем, который вместе с рукой протянул и свое имя: Одри.

– Очень эту актрису люблю, ― сказал он, ― ну, знаете: “Завтра у Трифоновых”, “Моя прекрасная Леля”.

По дороге он рассказал мне, куда, зачем и кто.

– Сейчас проедемся с вами, да. По Киевке. Недолго, час плюс кусок часа. А в августе я вас сюда верну. Нормально будет. Там бывший пансионат, плохо уцелел. Но господин Ставнин восстановил. Заселил туда трех девочек. Все легально, восемнадцать есть. Ну, они там учатся, как вы учите в школе. Только глубже, вдумчивее. Растут питомцы. Там охрана, человек один. Тоже, как вы, один. Плюс учителя еще: по языкам, по танцам, по вокалу. Больше-то не надо, нет. Жить ― живите в отдельном домике. Утром встали, позавтракали, посмотрели расписание. Увидели ваш урок, провели. Потом весь день читаем, гуляем, отдыхаем. Рядом речка-река. Получили на охране пропуск, вышли, ныряете. В реке круги, у вас удовольствие.

– А как же насчет оплаты? ― спросил я.

– Это не бойтесь. Вот ваша карта.

– “СтавБанк”?

– Да, это банк господина Ставнина. Каждый день ― новые пять тысяч. Ежедневная зарплата ― удобство. Захотите маме отослать ― уже можно, первая пятерка уже на месте.

Всю оставшуюся дорогу Одри рассказывал про Ставнина и его проекты. Ощутимо было, что он восхищается своим хозяином или директором, не знаю, как выгоднее назвать его. Сейчас Ставнин сильно надеялся на эту группу, поэтому и затеял ремонт в пансионате, пригласил преподавателей. Уже осенью он планировал записать дебютную песню и снять на нее клип. А значит ― работы было через край.

Называлась группа “Дагерротипы корсетов в студеной воде”. Одри не смог толком объяснить такое название. Сказал только, что господин Ставнин уважает все старинное, настоящее. Да и изюминка у группы должна быть, не все же педерастией прикрываться. Я не возражал: я думал про пять тысяч на моей карточке. Завтрашний день помножит их на два, думал я. Мало ли на что я способен их просадить…

Мы проехали Наро-Фоминск, свернули и какое-то время ехали по лесной дороге. Потом снова повернули, среди деревьев я заметил ржавую вывеску “Пансионат Гигиена”. Дорога стала совсем сомнительной. Одри скинул скорость. Показался ржавый высокий забор.

– Забор не стали реставрировать, ― сказал Одри, ― конкуренты узнают, свистнут идею. Не надо.

Ворота тоже были старые, как завуч нашей одинцовской школы. Две покосившиеся створки соединяла цепь с замком. “Фортификация”, ― подумал я. Из серо-синей будки неохотно вышел мужчина лет шестидесяти пяти, в камуфляжном костюме и кирзовых сапогах. На правом рукаве у него была нашивка: “За оборону Чемульпо”. Он отвязал овчарку от будки поменьше. Собака подозрительно смотрела на визитеров.

– Пароль, ― сказал мужчина строго.

– Варяг, ― ответил Одри. Мужчина расцвел.

– Проезжайте. Солдат, сидеть, ― скомандовал он и открыл скрипучие ворота.

– Это Всеволод Федорович. Это наш новый учитель физической культуры, ― представил нас Одри. Всеволод Федорович, мне пора, я просто привез вот. Введите в