Полина Амор - Порочное трио для сводной

секс втроем это моя любимая фантазия и жанр порно, но все-таки. Слишком уж я их не выношу, особенно после недавних событий.

«Они вообще два эгоистичных подонка. С такими один раз трахнешься, фиг разгребешься потом от проблем. Нет-нет», — уговариваю я себя.

В видео все становится еще интереснее, девушку буквально насаживают на Макса, а Виктор снова пристраивается сзади. С удивлением приподнимаю брови, когда вижу, что та статуэтка, будто бы горит. Не понимаю, пытаюсь присмотреться и вижу вокруг неё что-то вроде дыма. Типа ароматическая какая-то?

Странно. Перевожу взгляд на троицу, девушка в объятьях двух кричит и задыхается от яркого наслаждения, а Виктор, схватив её волосы задирает ей лицо, будто заставляя смотреть прямо в камеру.

Это немного странно. Еще страннее, то, что я вдруг, понимаю — это не Оля. Это её сестра Карина.

Только вот Карина пропала три дня назад, и у нас даже была полиция по этому поводу. Получается, что она все это время здесь и трахается с ними?

Не успеваю я зависнуть с этой мыслю, и начинаю рассматривать помещение, в котором они веселятся. Точно ли я его знаю, вдруг это и не наш подвал и не подвал вовсе?

Замечаю часы на стене, большие, цифровые, удобные чтоб с этого ракурса увидеть время: 16:03.

Сердце падает в пятки.

На часах уже 16:04 только сейчас и обеда нет. Я лениво и обреченно смотрю на собственные часы: 11:21. Это не прямой эфир.

Это запись. В комнате охраны, так вовремя начавшая играть.

Я понимаю одну очень важную мысль — меня надули.

Все подстроено.

Им нужно было, чтобы я это увидела. Увидела пропавшую девушку и их странный, дикий, хоть и завораживающий секс.

И самое жуткое, я не знаю, в чем их цель. А то, что все подстроили братья, у меня нет ни малейшего сомнения.

Дверь сзади открывается и закрывается очень резко. Я успеваю только обреченно заметить, как Виктор защелкивает замок и поднимает на меня взгляд.

Пошлые звуки того, как он на пару с братом имеют Карину по-прежнему раздаются из наушников, но их перебивает голос Виктора из реальности.

— Ну как тебе?

2

За несколько недель до этого.

День с утра не задаётся. Сумка, между прочим, единственная, порвалась еще с самого утра. Пока я стою на очереди на распечатку курсовых, прямо передо мной что-то ломается в принтере и мне нужно под дождем идти до соседнего копицентра через дорогу. В общем, весь день идет насмарку и нет ощущения, что как-то запомнится кроме кучки мелких неудач.

Все меняется в тот самый момент, когда после предварительной защиты дипломов, я со своей сокурсницей и приятельницей Машей решаю зайти домой. Проходя по длинному коридору на этаже, я ощущаю стойкий запах тяжелого алкоголя.

Мысленно хмыкаю, что, вроде, алкашей среди соседей не было, а мысль, что это может быть из моей квартиры я отметаю. Мать прекратила пить уже больше двух лет и намеков на возможный срыв вроде не было.

Вроде.

Пока я не открываю дверь и первым делом замечаю приговор. Приговор в виде бутылки коньяка на нашем кухонном столике.

— Ой, может я позже зайду? — начинает лепетать Маша.

— Все нормально, — киваю я.

Нихера не нормально.

Нахожу мать в нашей комнате, она в неадекватном состоянии валяется на моем разложенном диване, даже не осилив расстояние до её половины комнаты.

— Оооо, — говорит она радостно.

— Зачем ты это сделала? — спрашиваю я холодно.

Желание развернутся, уйти, закрыть дверь и навсегда забыть о существовании этой женщины, становится слишком сильным. Как-то выживу без неё. Мешает только мысль о том, что без моих подработок она точно окажется на мусорке, а то и в гробу через месяцок.

— Зайка, Крисик, — лепечет она. — Ты не поняла, зайка. Мы богатые. Мы богатыми стали!

Качаю головой без интереса слушая этот бред.

— Эм, Кристин, там рядом с коньяком конверт лежит с письмом. Прочитаешь?

— Да мне пофиг, — хмыкаю я, думая, что делать с матерью.

— Э… Кристина, прочитай, пожалуйста, — настаивает Маша.

Я оборачиваюсь, нехотя выхватываю листок А4 в каком-то золотистом обрамлении. Первым делом, я думаю, что это письмо Нигерийского принца или какая-то лотерея. Мать развели, может даже забрали её украшения — остатки былой роскоши и напоминание о богемной и богатой жизни.

Но имя подчеркнутое жирным шрифтом заставляет меня приподнять брови в удивлении:

Малышев Юрий. Это же мой отчим.

Моя мать была моделью в своё --">