Елизавета Зырянова - Единственный цветок в этой говноклумбе

это снится? Звук выстрела дошел до моего сознания быстрее, чем чувство боли. Постепенно гаснущая картинка, словно экран старого телевизора, начала издавать характерный шипящий звук. Я знал, что это было. Понимал, чем это закончится. И довольно четко осознавал, что ничего не смог сделать несмотря на все усилия. Наверное, это самое неприятное чувство в мире, правда?

Мое сознание начало погружаться в сон. Мысли иссякли сразу, как перед глазами потемнело, и это было подобно затишью в бесконечном потоке волнений и переживаний. Однако мое забвение длилось недолго. Вместо накатившей волны усталости мое тело ощутило внезапный холод и боль.

— Вставай, давай! — прозвучал громкий крик над ухом.

Ведро ледяной соленой воды оказалось вылито прямо на голову парню, стоявшему на коленях в снегу. Сознание, которое до этого было погружено в забытье, очнулось настолько внезапно, насколько это было возможно.

— Шейн! — прозвучал насмешливый громкий зов. Нога кричавшего резко ударила парня по спине, заставляя его рухнуть лицом прямо в кучу снега. — Доброе утро, Шейн!

Парень в ужасе открыл глаза. Из-за длительного пребывания на морозе он не чувствовал ни единого сантиметра своего тела. Руки, связанные за спиной, не могли даже пошевельнуться, и виной того был холод, сковавший его сильнее, чем оковы.

Лицо его, лежавшее левой щекой на холодной поверхности, было покрыто снегом. Ресницы его, как и серебристые волосы, были покрыты инеем, а губы имели неестественный синий оттенок.

Где-то позади прозвучал громкий неудержимый женский смех. Девушка, окатившая Шейна водой, стояла прямо позади него и, лишь слегка прикрывая рот рукой, не без удовольствия рассматривала скрючившееся тело своего младшего брата.

Заметив то, что Шейн совсем не двигался и никак не реагировал, девушка, а точнее Моржана Дориан, смеяться перестала. Она резко выпрямилась, нахмурилась и недовольно щелкнула пальцами в воздухе. Стоило ей сделать это, как рядом с ней моментально появился дворецкий. Этот вытянутый круглолицый мужчина в очках покорно поклонился и произнес:

— Слушаю ваших приказаний, Миледи.

— Достань его из снега, — равнодушно произнесла девушка и плавно развернулась, — и сделай так, чтобы он смог присутствовать сегодня на семейном ужине. Матушка приезжает, он должен хотя бы суметь открыть рот для приема пищи.

— Слушаюсь и повинуюсь.

Моржана недовольно цокнула и направилась в сторону поместья. В то же время дворецкий, как покорный слуга, подошел к лежавшему без сознания парню и, подняв его на руки, понес обратно в дом.

***

Шейн очнулся спустя некоторое время в горячей ванне. Пробуждение его было настолько резким, что парень буквально подскочил на месте и испуганно схватился руками за бортики ванной. Мысли были в полном беспорядке. Тело испытывало настоящий шок от такого внезапного отогревания.

Изумленно оглянувшись, Шейн осознал, что он находился в ванной комнате. Просторное помещение, в самом центре которого стояла горячая ванна, было погружено в полумрак. Вдоль стен, покрытых необычной ассиметричной плиткой всевозможных округлых форм, стояло несколько шкафов. Где-то неподалеку от входной двери находилось зеркало, обращенное к окну.

«Что происходит? Где это я?» — пронеслись друг за другом вопросы в голове Шейна.

Из-за хаоса в мыслях сердце продолжало учащенно биться, будто бы ожидая опасности в любую минуту. Неожиданно за спиной прозвучал шелест. Еще крепче схватившись за бортики ванной, Шейн обернулся. Там, возле небольшой тумбы, стояла девушка в форме горничной. Незнакомка быстро сворачивала чистую выглаженную одежду и складывала ее на тумбу.

Шейн уставился на нее изумленным, не понимающим взглядом. Девушка же, будто игнорируя его, продолжала молча выполнять свою работу.

— Кто ты? — спустя некоторое время все же решился спросить парень.

Горничная ничего не ответила. Сложив на тумбу последнюю из заготовленных чистых вещей, она плавно развернулась и направилась в сторону выхода. Так и не сказав ни слова, девушка приоткрыла неприятно скрипучую дверь и ушла прочь. Шейн остался в ванной в полном одиночестве.

Постепенно дыхание, как и сердцебиение, начали приходить в норму. Обмакнув руки в горячей воде, Шейн приложил их к своему ледяному лицу. Взгляд его упал на прозрачную водную гладь, через которую были видны его ноги, покрытые шрамами и синяками. Порой эти шрамы --">