Каролайн Пекхам , Сюзанна Валенти - Дикие Фейри

вспомнило, как биться, когда я осознала, что он оставил нас. Оставил Данте. Оставил его жить.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Данте, мои глаза расширились от страха, когда его тело сдалось и он рухнул на пол.

— Нет! — задыхалась я, кинувшись вперед, стремясь к своей магии, к форме Ордена, к чему-то, к чему угодно, что могло бы нам помочь.

Мою кожу покалывало от паники и я протянула руки, чтобы взять его лицо в свои ладони, зовя его по имени, требуя, чтобы он очнулся. Кровь Райдера размазалась по его щеке и мое сердце заколотилось от разных эмоций, когда мои глаза расширились.

Я поднесла дрожащие пальцы ко рту и обсосала их. Грех и тьма, желание и искушение заплясали на моих вкусовых рецепторах и малейшая ниточка силы Райдера скользнула в мою грудь.

Я засунула пальцы в рот, высасывая каждую каплю его крови из своей кожи, слизывая ее с тыльной стороны руки и со щеки Данте. Я была животным, отчаявшимся, одичавшим и голодным и я всасывала каждую каплю, пока в моей груди не поселился самый маленький резерв магии.

Я прижала дрожащие пальцы к самой страшной ране на боку Данте и попросила магию исцеления вернуть его ко мне.

Слабое зеленое свечение распространялось под моей рукой, когда магия танцевала, освобождаясь от моей плоти и проникая в его, ища, охотясь, исцеляя по мере продвижения.

Данте застонал, приходя в себя, а я продолжала давить на магию, пока весь тот небольшой запас, который я собрала, не иссяк, оставив меня в пустыне без воды. Но это не имело значения, ни капли. Потому что мой Штормовой Дракон уже поднимался на ноги, яростный взгляд устремился на меня, когда он поймал мои пальцы между своими и тоже потянул меня вверх.

— Ti devo la vita, bella (п.п. Я обязан тебе жизнью, красавица), — прорычал он, глядя мне в глаза. — И однажды я верну этот долг.

Истерический смех вырвался из моей груди и я обвила руками его шею, слеза скатилась по моей щеке, когда я прижалась к нему с облегчением. Он зарычал от боли и я вспомнила, что он еще не полностью исцелен, даже близко. Но этого было достаточно. Достаточно, чтобы вытащить нас отсюда.

— Давай, — я поймала его за руку и начала тянуть.

Данте недолго колебался и вскоре мы уже бежали трусцой по роскошному ресторану. Он хромал, его вторая рука была прижата к ране на боку, но он двигался. Мы убирались отсюда.

Вместо того чтобы направиться к входу в ресторан, Данте повел меня налево, через дверь, скрытую за занавеской и вниз по узкому проходу со светящимся зеленым знаком аварийного выхода в дальнем конце.

Данте держал меня за руку, как зеницу ока. Мы вместе бежали в темноте и единственным звуком был стук наших ног по твердому полу.

Когда мы достигли выхода, Данте хлопнул рукой по засову, фиксирующему дверь и мы выскочили в темный переулок, прохладный ночной воздух целовал нашу кожу, а серебристый лунный свет падал на нас. Я не знала, где мы находимся, поворачивая головой туда-сюда, пытаясь сориентироваться.

Данте замер рядом со мной, его хватка на моей руке болезненно сжалась, когда грубый голос раздался в тени слева от нас.

— Данте! Я думал, ты умер, nipote! Как тебе удалось сбежать?

Напряжение в позе Данте усилилось, когда человек вышел из тени. Его обветренные черты лица и жестокий блеск в глазах могли бы поселить страх в моей душе, даже если бы я его не узнала. Но Феликс Оскура был самым известным членом банды. Его лицо мелькало в новостях из недели в неделю и теперь, когда он снял свою маску, его было слишком легко узнать. Он был монстром, вышедшим из-под контроля, садистом, психом, безумцем.

Я слегка вздрогнула, когда Данте расправил плечи.

— A morte e ritorno, дядя, — прорычал Данте. — Я только что вернулся из ада.

Феликс наклонил голову, рассматривая своего племянника и мое сердце подпрыгнуло от жестокой оценки.

— Судя по всему, едва ли, — промурлыкал Феликс, подходя ближе. — У тебя вообще осталась магия? Я бы предположил, что нет, судя по состоянию ран…

Все вокруг замерло, Данте не сводил глаз со своего дяди, в его позе ясно читалась угроза. Один Альфа бросил вызов другому.

По переулку пронесся холодный ветер и я почувствовала слабое покалывание в клыках, несмотря на то, что не могла их призвать.

Феликс оглядел темный переулок с ног до головы, прежде чем снова подойти ближе.

Его рука была сжата в кулак, в ладони рос кинжал, выкованный изо льда.

— Мы будем петь тебе дифирамбы на твоих похоронах, nipote. Клан будет --">