Ad Astra - Пока билось моё сердце

это так и останется в неведении…

Я бы не желала, чтобы моя могила была здесь. Признаться честно, я желала покоиться с миром именно там, где я и родилась. Под голубым небом, среди золотых колосьев, у поросшей травой тропинки, рядом с журчащей речкой, над которой всегда блуждал свежий ветер. Я бы хотела, чтобы рядом со мной росли пионы, так сильно напоминают они мне о доме, и я бы ни за что не хотела, чтобы рядом со мной проливали слезы. Резко застряла нога коня в одном сугробе, и я чуть не вылетела из седла, но прежде, чем тот вновь пустился в дорогу, я взглянула на тянущийся вверх театр. Довольно эгоистично, но я надеюсь, что хотя бы это строение когда-нибудь напомнит вампирам о том, что когда-то ими правила одна крайне холодная на вид императрица, чьи дети привели эту страну к процветанию…

Когда в небе вновь ярко сверкнула молния, конь свернул на узкую дорожку, уводящую куда-то к холму, и посреди белых просторов увидела я своего давно исчезнувшего, но вечного путника — сатира. Его темный скелет недвижно стоял прямо по центру тропинки, и нещадно трепала подолы его плаща нарастающая метель. Вестник Смерти вдруг явился пред ней, и с улыбкой приветствовала я старого друга, чувствуя, как изворотливо меняет время роли.

«Останься…», — услышала я в свисте ветра, но лишь отрицательно покачала головой, вновь ударяя сапогами по бокам коня. Я жила слишком долго, слишком много жизней я забрала с собой и слишком долго пыталась искупить грехи, больше не будет дана мне возможность уйти отсюда, и слишком болезненны не угасающие в моей голове воспоминания. Я сделала то, что должна была сделать, и теперь пришло время нести Богиням наказание за свершенное, и оборвут их куклы привязанные к конечностям веревки, натершие кожу до крови.

Резко вдруг прекратилась метель. И открыв глаза, оказалась я на аккуратной полянке, окруженной ровным строем могучих деревьев, и сидел на покошенной лавке мой брат, кутаясь в зеленый плащ. Тщетно рвалась в это место метель, и лишь яростно бушевало над головами черное небо, в которое поднимался темный дым. Ласково улыбнулась я Витариону, когда поднялся тот с лавки, сжимая в руке лук с одной стрелой, и молча натянула я на тетиву одну из своих стрел.

— Знаешь, быть может, прозвучит смешно, но не всё я сумел сделать, что хотел, — усмехнулся мужчина, подходя ближе и опуская на моё плечо шершавую ладонь. — Я так и не сумел правильно распоряжаться временем…

— Я понимаю, о чем ты говоришь…Я долго…Всю жизнь ждала этот день, но сейчас дрожит рука.

— И у меня, — усмехнулся Витарион, — это столь ужасно, чувствовать странную горечь от печали уйти из этого мира, и поддерживать свою злость к Богиням, которых необходимо лишить власти…

— Да. Всё же этот мир…Не так уж плох.

— Не плох. Я бы хотел родиться в нем вновь, вот только будучи сыном простой женщины.

Я рассмеялась, вспоминая свои мысли этим ранним утром.

— Тогда, надеюсь, что, если перерождение и существует, мы встретимся с тобой вновь, Витарион. И проживем ту жизнь, которой мы жаждем сами, — крепко обняв мужчину, я оказалась в столь же сильных объятиях. Тех объятиях, с какими надолго, быть может, навсегда прощаются люди.

Отойдя друг от друга на некое расстояние, мы вновь натянули тетивы. Когда наконечник стрелы указал в сторону сердца мужчины, когда моё сердце забилось быстрее, чувствуя гибель, мы взглянули ещё раз друг на друга. Тогда его губы тронулись в грустной улыбке, и я не смогла не улыбнуться в ответ.

— Прощай, Аида, я безмерно рад, что хоть и краткий миг, но мы были счастливы в эльфийских землях. Напоследок, используя все оставшиеся свои силы, я искренне желаю всем твоим детям спокойной и радостной жизни…

Вытерев плечом стекающую слезу, я кивнула, натягивая тетиву сильнее.

— Спасибо, Витарион. Прощай.

В утихнувшей метели просвистели две стрелы, пущенные в одно время. Жгучая боль пронзила сердце, и никогда прежде не чувствовала я столь сильной физической боли. Задыхаясь, рухнула я наземь, слыша, как падает поодаль от меня пораженный стрелой Витарион. Быстро растекалась по белому снегу яркая алая кровь, и громко ударила молния в ту сторону, где возвышался театр. Медленно падали с неба крупные хлопья, и смотрела я в пустые глазницы склонившегося ко мне сатира. Но все реже стучало некогда трепещущее сердце, и закрывались веки, готовясь к вечному сну. Но прежде, чем закрыть их навсегда, указал сатир своей кистью --">