Хелена Руэлли - Разорванная Цепь

своей участью, а иногда Нелли казалось, что он обдумывает условия соглашения со своим тюремщиком. Но если бы девушка отвлеклась от своих переживаний хотя бы ненадолго, она заметила бы, каким взглядом её друг смотрит на свой Меч. Люди с таким взглядом готовы на самые отчаянные поступки.

В течение этого года в подземелье появлялись и другие узники. К удивлению молодых людей, такие узники всегда знали, кто находится рядом с ними в тесных клетках. Иногда эти люди благословляли юных борцов с Братством, но чаще из их уст сыпались проклятия на головы тех, кто вовлёк их в такие неприятности. Неприятности — это было слабо сказано. Чаще всего этих несчастных на рассвете уводили на казнь.

Но сегодня никого, кроме Нелли с Мелисом, в подземелье не было. Торментир зашёл к ним, чтобы проинспектировать обед заключённых (или то, что подразумевалось в тюрьме под этим словом).

Получив миску с серым варевом и кусок хлеба, Мелис долгим бесстрастным взглядом посмотрел в лицо человека, которого он ненавидел сильнее всех после своего отца Штейнмейстера. Торментир ответил ему таким же взглядом. Мелис, правда, помнил об умении своего противника читать мысли, поэтому постарался ни о чём не думать.

Зато Нелли бесновалась за двоих.

— Что, принёс нам опять эту чёртову баланду? Чтоб ты сам ею подавился, предатель! И сегодня ты тоже в перчатках, интересно, отчего бы это? Боишься запачкать ручки? Или просто скрываешь, что у тебя они в крови по локоть?

Нелли вела речь о том, что Торментир теперь везде появлялся в чёрных, под цвет мантии, перчатках. Заключённые говорили, что он лично принимает участие в пытках и казнях, и кровь жертв попросту не отмывается с его рук. Другая история гласила, что Торментир только под пытками Штейнмейстера согласился служить ему, а итогом пыток стало то, что его руки безнадёжно изуродованы. Третий вариант легенды, — что Торментир готовил какое-то особенно коварное зелье для своего хозяина, сам при этом то ли попробовал его, то ли облился, и после этого с его рук слезла кожа… В общем, сказок об этой мрачной фигуре насочиняли предостаточно.

Торментир просунул миску для Нелли через специальное окошко. Его ничего не выражающий взгляд стал для неё той последней соломинкой, которая ломает спину верблюда. Нелли размахнулась и запустила в Торментира миской вместе со всем её содержимым. Он успел отшатнуться, но серая тюремная баланда заляпала его мантию.

Нелли торжествующе смотрела на дело своих рук. Мелис застыл. Торментир, мгновение помолчав, холодно произнёс:

— Сегодня ты останешься без обеда, глупая девчонка, — его мантия вновь стала чистой после взмаха волшебной палочки.

Он круто развернулся и направился к далёкой лестнице, ведущей наверх, к свету и солнцу.

— Кстати, с завтрашнего дня за вами будет следить новая надзирательница, — обернувшись, процедил сквозь зубы маг. — Она глухонемая, потому что Верховный Мастер вырвал ей язык и отрезал уши за ослушание. Надеюсь, её внешний вид послужит уроком на будущее вам обоим.

С этими словами Торментир удалился, а Нелли всё стояла, уже сожалея о своей несдержанности. Следующей порции еды следовало ожидать не ранее чем через сутки, а хлеб Торментир то ли забыл, то ли не захотел ей оставить.

— Нелли, — тихо окликнул её Мелис. — Я отдам тебе половину моего супа, а хлеб оставим на завтра и тоже разделим. Торментир, похоже, мне двойную порцию выдал…

Девушка посмотрела на него и вымученно улыбнулась. Эти вспышки ярости обессиливали её. После она долго лежала ничком на холодном каменном полу без движения. В эти моменты Мелис иногда опасался за её рассудок. Но потом она вновь оживала, чтобы выкрикивать проклятия Торментиру.

Странно, но они двое были единственными, кто прожил в этой тюрьме так долго. Остальные просто ожидали здесь суда или казни, проводя ночь или день в клетке-камере. Более того, как любезно им объяснил Торментир во время одной из своих инспекций, из этой тюрьмы никому не удавалось бежать. Наверное, Штейнмейстер не терял надежды перетянуть сына на свою сторону.

— А как ты думаешь, — однажды спросила Нелл, — почему он меня в живых оставил? Не из милосердия же…

— Нет, конечно, — задумчиво ответил Мелис. — Думаю, он прекрасно понимает, что ты очень дорога мне…

— Как сестра?

Мелис грустно улыбнулся:

— Ты же понимаешь, что ты для меня — больше, чем сестра. Ты — единственное, что у меня --">