Наталья Павловна Павлищева - Последняя любовь Екатерины Великой

сам.

Екатерина своих альковных утешителей всегда осыпала подарками, деньгами, чинами и наградами, а после расставания обеспечивала их будущее весьма недурственно. Правда, удаляла подальше от Петербурга, видно, встречаться с тем, с кем проводила ночи, не слишком приятно. Хотя некоторые возвращались (не к ней, просто в Петербург и даже ко двору), так вернулся и долго был при деле Завадовский…

Можно сказать, что государыня их всех по-своему любила и сильно переживала каждый разрыв.

Почему расставались? С кем-то, как с Орловым, Корсаковым или Мамоновым, из-за измены. Ермолов и Мордвинов просто надоели… Саша Ланской, ее самая сильная любовь, умер… И только Платон Зубов пережил свою благодетельницу.

Именно Платона Зубова обвиняли в отравлении Потемкина, правда, обвиняли за глаза и шепотом, слишком хитер и силен был фаворит. Очень похоже на правду, но доказательств, конечно, нет.

В романе три последних фаворита императрицы Екатерины (не считая мимолетной связи с Ермоловым) – Александр Ланской, Александр Дмитриев-Мамонов и Платон Зубов. Их судьбы и отношение к императрице столь различны, что, помимо графа Орлова и князя Потемкина, именно эта троица выбивается из общего ряда.

Сашу Ланского императрица любила больше всех и даже собиралась за него замуж! Перешагнув пятидесятилетний рубеж, она могла себе позволить то, что ей не разрешили с Орловым, – открыто выйти замуж за любимого человека. Когда-то Панин сказал: «Государыне позволено все, мадам Орловой – ничего», – и Екатерина выбрала статус государыни. Удивительно, что у Ланского не было врагов, соперники были, а врагов нет. Но счастье с Ланским оказалось недолгим, а его смерть весьма необычной…

Дмитриев-Мамонов долго маялся, а потом отказался от положения фаворита в пользу любви к другой. Любовь быстро закончилась, и судьба его супруги оказалась весьма трагичной (Екатерина тут ни при чем).

А Платон Зубов… О-о… Платон Зубов оказался самым сильным, он сумел если не свалить, то убрать единственного возможного соперника – князя Потемкина. Сумел не просто втереться в доверие к императрице, но и нахватать немыслимое количество должностей (его, в отличие от Мамонова, больше интересовали не звания, а должности), провалив все порученные ему дела, вплоть до сватовства княжны. Достаточно сказать, что сын Екатерины, Павел Петрович, по восшествии на престол освободил Зубова от 36 должностей, каждая из которых не только приносила фавориту немалый доход, но и много значила для России! Кто знает, что еще успел развалить самонадеянный красавец, если бы его бурную деятельность не прервала смерть императрицы…

Любили ли саму Екатерину ее фавориты? Потемкин безусловно – сначала как любовницу, потом просто как жену, пусть и живущую своей жизнью (его жизнь была от ее неотделима, князь все делал ради своей «матушки»). Саша Ланской – тоже безусловно, все в один голос признавали, что для Ланского существовала только Екатерина, остальной мир являлся лишь ее приложением. Мамонов маялся в золотой клетке. А Зубов использовал любую возможность для себя и своей семьи, то привлекая, то удаляя младшего брата Валериана…

Мы не можем осуждать великую женщину за ее пристрастия, даже если они дорого обходились России. Это ее пристрастия и ее дело. Но интересно проследить, как менялось отношение к фаворитам у самой Екатерины и менялись ее фавориты в последние годы…

НОВЫЙ ФАВОРИТ

Письмо брошено в огонь, но успокоения это не принесло.

Наблюдая, как бумага скручивается в трубочку, Григорий Александрович с досадой поморщился, потер пальцами виски. Крикнул, чтоб принесли еще вина.

Страдать было от чего – государыню одну и на неделю оставить нельзя, найдет себе кого-нибудь! Хоть рядом все время сиди! А как же тогда империей править?

Слуга принес вино, подбросил дров в камин и неслышно удалился. Все знали, сколь гневлив князь, особенно когда сидит вот так, надувшись, как мышь на крупу, и зло грызет и без того короткие ногти. Лучше под руку не попадайся.

Потемкин действительно был мрачен, но не из-за полученного письма, болел правый бок, во рту гадливо, словно наелся какой-то дряни, беспрестанно хотелось пить. Иногда он даже задумывался, не права ли Екатерина, соблюдая свой распорядок – подъем с рассветом, прогулки да умеренная еда? Но ей во дворце такое возможно, а ему? Да и не хотелось как-то воздерживаться. Когда уж очень прижимало, берегся некоторое время, но почти --">