Вайолет Уинспир - Пленница в башне

Рафаэлю де Домерику. Не зря же она все время пыталась бороться со своей любовью: с самого начала она догадывалась, что ей предназначена именно эта роль — рыдающей в его саду иностранки.

—Почему вы плачете? — Дон Рафаэль, как всегда, настиг Ванессу внезапно. В нем чувствовалось невероятное волнение, которое она ощутила еще более, когда он обвил ее стан руками. Она не смогла бы сопротивляться их власти, даже если бы решилась на это. Поэтому просто позволила этим рукам обнять ее и прижать к сильному плечу.

— Полно, моя несравненная. Почему вы здесь и плачете в одиночестве? Неужели вас огорчает мысль о том, что вскоре вы окажетесь в объятиях человека, которого любите?

Она уже была в объятиях человека, которого любила, но не могла признаться ему в этом. Она лишь подчинялась, пока он ласково вытирал ей слезы, как маленькой девочке, которая упала и расшибла коленки:

— Ну вот, — прошептал он, — а теперь скажите, отчего вы так печальны? Может быть, вы так привыкли к обитателям замка, что с сожалением думаете о предстоящей разлуке?

— Да, — с трудом выговорила она. От его близости и от прикосновения его рук ее охватил сладкий дурман. Ей и раньше случалось чувствовать его объятия, но тогда она еще не была женщиной, страдающей от любви. Она и раньше прикасалась к нему, но тогда ее руки не жаждали погрузиться в густую шапку его волос и ощутить чеканные черты его худощавого лица. Она и раньше чувствовала его дыхание на своих волосах, но никогда ее так не тянуло к его губам.

Она любит его… любит… но как невыносимо стоять к нему так близко, понимая все это. Ванесса попыталась вырваться, но в этот момент вышедшая из-за кипарисов луна осветила его лицо. Оно было странно напряженным, и, глядя в обжигающую черноту его глаз, она замерла, положив ладони ему на грудь. Несколько нескончаемых мгновений они стояли так, глядя в глаза друг другу, пока она не почувствовала под ладонями биение его сердца.

— Любимая, сумасшедшая, сколько ты еще будешь ненавидеть меня? — простонал он. Его пальцы блуждали в ее волосах, он обхватил ладонью ее затылок и, казалось, стремился вобрать страстным взглядом поднятое к нему лицо. Ее поразило выражение его глаз — жаждущее, но и полное скрытой боли. — Обожаемая, вы ненавидите меня? — прошептал он.

«Дорогая, обожаемая». Неужели он и в самом деле произнес эти слова? Может быть, он просто хотел узнать, почему она его ненавидит?

— Нет, Рафаэль…

— Вы не любите меня? Что ж, тогда?..

— Я не ненавижу вас…

Ее слабое сопротивление заглушили его губы.

— Рафаэль!.. — только и прошептала она, теряя остатки сил.

— Душа моя! — донеслось до нее сквозь охватившее ее смятение.

Теперь его губы скользили по ее шее, на своей груди она чувствовала биение его сердца, нежные слова звучали испанской симфонией, которую она почти не понимала, но которая казалась ей небесной музыкой.

— Вы не должны говорить мне такие вещи, — она захлебнулась слезами. — Вы любите не меня…

— Боже. — Его руки яростно стиснули ее, черные глаза засверкали. — Любовь к вам набросилась на меня, как ягуар, прыгнувший из засады. Она давно вцепилась мне в сердце, а вы еще осмеливаетесь говорить, что я не люблю вас?! Кого же я тогда люблю? Уж не размалеванную ли вдову, которая жаждет занять место хозяйки замка?

Ванесса перестала вырываться и подняла на него свои огромные глаза, отливавшие в лунном свете серебром. Ее сердце билось так сильно, что она еле вымолвила:

— Так вы любите меня?

— Люблю тебя?! — Его взгляд затопил ее нежностью, несомненной и всепоглощающей. — Много раз вы могли догадаться о моей любви, но предпочитали принимать ее за что-то другое. Не раз я выдавал себя, не в силах сдержать нежность. Мною руководила страсть, которую я не в силах выразить словами, любовь, которая несказанно мучила меня. Понимаете ли вы меня? — Он нежно встряхнул ее. — Или вы все та же английская школьница, которая поселилась в моих снах задолго до того, как вы догадались, что человек, приезжавший к вашему дяде, на самом деле не находит себе места от любви?

Она неуверенно рассмеялась и уткнулась лицом ему в плечо. Обняв его, ероша ему волосы, она сейчас готова была убить его за то, что он так улыбался Лусии во время легкого завтрака, и за то, что тогда, на катере, он смотрел на нее, будто не знал, как от нее отделаться.

— Когда вы только привезли меня на Луенду, вы вели себя совсем не так, как ведет --">