Николь Джордан - Страстное желание

внизу.

Подходящая ночь для злодейства.

Но здесь, в спальне, было тепло и тихо. Лусиан скорее почувствовал, чем услышал, как Бринн подошла и встала у него за спиной.

– Вы все еще сердитесь на меня? – спросила она тихо тем особенным, чуть хрипловатым от предвкушения страсти голосом, от которого все внутри сжалось.

Да, он злился на нее. Его переполнял гнев, мешаясь с болью с горьким привкусом сожаления. Он ни разу не встретил женщину, способную поставить его на колени. Пока не познакомился с Бринн.

Лусиан рывком задернул штору.

Натянув на лицо маску безразличия, он повернулся к ней и заметил, что Бринн первым делом скосила глаза на его бокал, в котором сейчас осталась лишь треть от того, что она налила. В глазах ее он увидел облегчение. Этот взгляд словно ножом полоснул его по сердцу. Спокойно, приказал себе Лусиан. Он подыграет ей, он посмотрит, каким образом она намерена осуществить свой план.

Она опустила палец в его бокал и, намочив его, провела по его нижней губе.

– Как мне усмирить ваш гнев, Лусиан?

– Я думаю, ты знаешь, любовь моя.

Губы ее были красными и влажными от вина. Он с трудом удерживался от того, чтобы не прижаться губами к ее губам, не смять их. Лусиан заставлял себя стоять неподвижно и тогда, когда она медленно, искушающе медленно, скользнула рукой за пояс его бриджей.

Не встретив в нем отклика, Бринн забрала у него бокал и поставила на столик рядом со своим. Затем начала расстегивать пуговицы на бриджах.

Сердце его колотилось в груди, когда она обнажила его отвердевшую плоть, жадно шевельнувшуюся под ее взглядом. С дразнящей улыбкой она сжала пальцы у основания пульсирующего жезла и опустилась на колени у его ног.

Под скулой Лусиана заиграла жилка. Он с мрачной решимостью сражался с нестерпимым желанием, которая в нем возбуждала Бринн. Он должен бы радоваться тому, что она взяла инициативу на себя. Война между ними началась с момента их первой встречи, и с тех пор Бринн отчаянно сопротивлялась всем его попыткам ее подчинить. Ее воля против его воли – и так все три месяца их бурного брака.

Нежно поглаживая его пальцами, она наклонилась, прижав губы к его подрагивающему древку. Лусиан вздрогнул, когда она поцеловала его там. Губы ее были теплыми. Кожа его, казалось, горела, обожженная эротичным прикосновением ее губ, языка, медленно скользящего по набухшей головке, по чувствительному рубчику внизу…

Он почувствовал, как она сомкнула губы вокруг него, беря его глубже в рот. От нестерпимого наслаждения он сжал зубы. Он тщетно стремился не утерять контроль над собой. Его отвердевший член набух еще сильнее под ее дразнящими губами и языком, исследующим скользкие контуры.

Лусиан отчаянно стремился отвлечься мыслями от ощущений, а Бринн между тем продолжала играть с ним, нежно, ласково. Это он научил ее всему, и теперь она применяла полученные навыки с ошеломляющей эффективностью. Он открыл перед ней мир женской сексуальности, благодаря ему Бринн узнала, что такое радости плоти, научилась получать и давать полной мерой.

Лусиан вздрогнул. Рот ее был как пламень.

Бринн заблуждалась относительно его чувств к ней. Он хотел от нее не только наследника, видел в ней не одну лишь удобную партнершу в постели. Может, все начиналось именно так, но сейчас… Сейчас он хотел владеть ею целиком. Ее телом, ее сердцем, ее душой, ее помыслами. Она более чем охотно отдавала ему свое тело, но при этом оставалась все такой же недоступной, как в день их первой встречи. Она была его женой, носила его имя и его ребенка, но сердце ее не принадлежало ему.

Он застонал при этой мысли, застонал под ее ласками.

– Я делаю вам больно? – спросила она, шаловливо улыбаясь.

– Да, – хрипло ответил он. – Очень больно. – Она действительно доставляла ему боль. Боль, куда более сильную, чем может выдержать тело.

– Так мне прекратить?

– О нет, сирена.

Лусиан невольно сжал ее голову, запустив пальцы в огненную, шелковистую массу ее волос. Он чувствовал, как влажные губы скользят по его напряженному члену, и замер под ее губами в пароксизме страсти. Против ее чар он был бессилен.

Их с Бринн союз оказался совсем не таким, на какой он рассчитывал. И винить в этом он мог в основном себя. С Бринн он постоянно допускал ошибки. Принудил ее выйти за него, несмотря на все ее протесты; обращался с ней намеренно холодно, не допуская между ними настоящей сердечной близости. Самонадеянный, он был уверен в том, что --">