Марина Анатольевна Кистяева - Русалка

она производила удивительное впечатление. Для девушки она обладала достаточно высоким ростом, и могла разговаривать со многими мужчинами, смотря им прямо в глаза. Золотистые волосы она предпочитала заплетать в косы и укладывать на голове в венок, лишь в редких случаях она позволяла камеристке сооружать замысловатые прически. Голубые глаза были похожи на два огромных озера, и ни у кого ещё граф не встречал таких удивительных, пронзительных до дрожи глаз. Они точно заглядывали тебе в душу. Прямой точеный носик, чуть коротковатый, чтобы считаться правильным. Пухлые розовые губки. Заостренный подбородок. Лебединая шея. Всё идеально гармонировало, но между тем производило впечатление затаённости, неразгаданной тайны. И когда Ирина не замечала, что за ней кто-то наблюдает, её лицо принимало печальное выражение, а взгляд пронизывал далекие горизонты. Точно там, за туманными далями, она кого-то высматривала. И этот печальный взгляд сводил Василия Дмитриевича с ума, не давал ему спокойно спать по ночам.

Дочь никогда, ни разу не обмолвилась, что в чем-то его обвиняет, упрекает, но от этого он только сильнее чувствовал вину.

— Да, Ирина, проходи, прошу, садись, — оторвавшись от нелегких дум, граф указал дочери на тяжелое кожаное кресло.

Как только они вернулись из Франции, где проживали последние годы, он каждый день собирался выписать из Петербурга новую мебель, но так и не отдал указания. Эта же давно устарела. Словом, домом следовало заняться давно, покрасить, привести в порядок, обои сменить. А то в какую комнату не зайдешь, чувствуешь затхлость, точно дом десятилетие простоял нежилой. В чем-то так, конечно, и было, но Василию Дмитриевичу не хотелось сейчас об этом думать.

Ирина опустилась в глубокое кресло. Отец выглядел неважно, был бледным, исхудавшим. Возвращение домой для него оказалось тяжелым. Свое решение он аргументировал тем, что девочкам необходимо воспитываться в России, среди русского народа, а не мотаться по чужим странам. Ирина, как могла, старалась донести до сестер русскую культуру и обычаи, но с годами становилось всё труднее. Поэтому она могла понять, почему отец принял решение возвратиться домой.

— Ты снова сегодня всю ночь не спал, папенька? — спросила она и поджала губы. — Мне не нравится, что ты так много работаешь. Тебе надо больше отдыхать, больше времени проводить на свежем воздухе. А то сутками ведь просиживаешь в кабинете…

— Ирина, мы это обсуждали.

— И что? То, что я постоянно твержу об одном и том же, на тебя, батюшка, не производит впечатление. А между тем, ты помнишь, что тебе сказал доктор? Лихорадка подорвала твое здоровье.

— Я хочу закончить книгу, — упрямо ответил граф и тоже сел в кресло, но за тяжелый дубовый стол. Не о том он желал поговорить с Ириной.

— Это замечательно! И ты закончишь книгу, я уверена. Но чуть позже. Два-три месяца не сыграют большой роли. Я повторяю, тебе надо больше отдыхать, — тут Ирина улыбнулась и склонила голову набок. — А если ты и дальше будешь продолжать в том же духе, то я подговорю девочек, и они выкрадут твои наброски. Как ты думаешь, сколько времени нам понадобится, чтобы их разыскать?

Губы графа дрогнули в улыбке.

— Нет, ты этого не сделаешь, — протянул он.

— Ты хочешь пари, батюшка? — Ирина прищурила глаза.

— Упаси Боже! — Василий Дмитриевич отчаянно замахал руками. — Вы меня с ума сведете с вашими пари!

С недавних пор в их доме появилось любимое занятие: заключение пари. Спорили на что угодно и где угодно. Зоя заключала пари с Ириной, Ирина с Александрой, Александра с дядькой Архипом, главным конюхом, благодаря которым конюшня графа ещё не развалилась. А Архип едва не заключил пари с барином, но вовремя одумался. За такие проделки, можно и хворостиной по спине получить.

Поэтому Василий Дмитриевич отмахивался от любых споров, как черт от ладана. Увольте. Пусть дети резвятся, к тому же, Ирина утверждала, что с помощью пари девочки лучше осваивают материалы. Всё, что не делается, делается к лучшему. Пусть будет так и дальше.

— Тогда работай меньше, — между тем продолжала старшая дочь. — Папенька, мы переехали с месяц назад, дорога была утомительной, тебе необходимо отдохнуть. Хотя бы на недельки три-четыре оставь книгу. Прошу, послушай меня. Я не хочу, чтобы ты переутомился и снова слёг.

Граф нахмурился. Это он должен печься о благе дочери, а не она о нём! Проклятье! Проклятье! Проклятье….

Многие --">