Барбара Картленд - Доллары для герцога

что им раз за разом удается вновь обвести вокруг пальца бандитов, которых вдохновляли и вооружали русские.

Но сейчас, пересекая Красное море по направлению к Суэцкому каналу, Сэлдон понимал, что эта страница его жизни перевернута и пора открывать новую, которая будет совершенно непохожа на прежнюю.

Он совсем не был уверен, что рад своему внезапному превращению в четвертого герцога Оттербернского.

Три года назад, во время последнего отпуска, Сэлдон обсуждал положение дел со старшим братом.

Тогда он был глубоко уверен, что Лайонел приложит все усилия, чтобы не уронить достоинство рода и восполнить ущерб, нанесенный отцом фамильному состоянию.

— Старик сорит деньгами направо и налево, — говорил Лайонел.

— Откуда же он их берет? — удивлялся Сэлдон.

— Да Бог его знает! — пожимал плечами Лайонел. — Как тебе известно, старик никогда не обсуждает со мной свои дела.

— Но неужели обязательно жить на такую широкую ногу? Дюжина ливрейных лакеев в замке, еще полдюжины в Лондоне, а в конюшнях лошадей столько, что просто удивительно, как они там помещаются!

— Я знаю, — вздохнул Лайонел. — И папаша еще собирается расширять конюшню при ипподроме в Ньюмаркете. В этом году приз ему не достался, и от этого он пришел в неописуемую ярость.

— А кроме лошадей у него полно женщин, а женщины обожают украшения.

Братья рассмеялись. Их отец, несмотря на годы, был красив и знал толк в очаровательных женщинах, которые тоже не обделяли его своим вниманием.

— А видел ли ты его последнюю пассию? — спросил Лайонел. — Просто ходячая выставка бриллиантов, которыми одаривает ее отец.

— И кто же она?

— Одна из популярных певичек. Правда, ни танцевать, ни петь не умеет, зато выглядит как богиня. И дары из папаши сыплются как из рога изобилия!

Они опять рассмеялись, а потом, посерьезнев, Сэлдон сказал:

— Знаешь, а ведь вместе с наследством на тебя свалится уйма неприятностей.

Лайонел беспечно отмахнулся:

— Нет смысла беспокоиться. Папа здоров как бык. Вот увидишь, он еще нас с тобой переживет!

Теперь, вспоминая этот разговор, Сэлдон подумал, что по отношению к брату это предсказание сбылось. Лайонел, который никогда не был женат, умер; нет в живых и отца — и Сэлдон, никогда не помышлявший о титуле, унаследовал вместе с ним гору долгов, намного превзошедшую его самые худшие предположения.

Он отвернулся от окна:

— Необходимо найти какой-то выход, мистер Фоссилвейт.

— Полностью с вами согласен, ваша светлость.

— Полагаю, я лишен возможности продать этот дом?

— Он наследуется без права отчуждения, милорд. В ином случае, простите за нескромность, ваш отец уже давно бы его продал.

Герцог опять сел за стол.

— Вероятно, этот пункт завещания распространяется и на обстановку замка, в особенности на картины?

— Картины обрели статус неотчуждаемого имущества по воле первого герцога, вашего прадеда, который словно предвидел подобное развитие событий; а ваш дед внес еще кое-какие изменения, так что теперь практически невозможно вообще что-либо продать.

Мистер Фоссилвейт мгновение поколебался, а потом добавил:

— Конечно, есть еще пятьсот акров земли на северо-западе поместья; они принадлежали непосредственно супруге вашего деда, и таким образом…

Лицо герцога прояснилось.

— И сколько за них можно получить на рынке?

— Весьма немного, но должен напомнить вам, что кроме богаделен на этой земле стоят дома, в которых живут ваши пенсионеры.

Герцог вновь помрачнел.

Сэлдон хорошо понимал, что, даже если продать эту землю честным помещикам, не говоря уж о спекулянтах, дома сразу же будут сданы в аренду более платежеспособным жильцам, а прежних просто-напросто выгонят.

Он вновь посмотрел на лежащие перед ним бумаги, словно желая еще раз удостовериться, что мистер Фоссилвейт ничего не выдумал, а затем проговорил:

— Я думаю, мне следует получше ознакомиться с документами, которые вы принесли, и, кроме того, изучить опись имущества, которую, как я понимаю, составила ваша фирма после смерти отца.

— Одна копия находится в замке, ваша светлость, но другая у меня с собой, и, если хотите, я вам ее оставлю.

— Благодарю вас.

Мистер Фоссилвейт протянул герцогу бумаги и сочувственно произнес:

— Я искренне хотел бы принести вашей светлости лучшие новости, но…

— Вы сказали мне правду, — возразил герцог. — И согласитесь, --">