Вивьен Уэстлейк - Маркиз на Рождество (ЛП)

class="book"> — Я не сомневаюсь в том, что по-своему ты любишь и меня, и Беллу. Но на первом месте у тебя всегда стоит одна персона — ты сам, Дэниел. Когда ты в последний раз делал что-то не в угоду себе, а ради другого человека?

Не далее как в прошлом году, когда он приезжал в Окфилд-мэнор, чтобы провести зиму с семьей. А ведь он мог придумать чертову прорву занятий поинтереснее, чем полтора месяца торчать в деревне вместе с Беллой и Фредди. Но Белле всегда приходилось тяжко в праздники. Они слишком напоминали ей о смерти их родителей.

— Черт подери, Фредерик, перестал бы ты лезь в мои дела.

— Перестану — как только ты их уладишь.

* * *

Вайолет окинула взглядом янтарно-аметистовое небо. Вечерело. Деревья по обочинам дороги покрылись инеем, а землю накрыло толстым слоем снега. Хорошо бы вернуться домой до того, как снова начнется метель.

— Можешь ехать быстрее? — спросила она возницу.

— Опасно, миледи. Дорога-то скользкая.

Она закусила губу. Хинкли не виноват, что она задержалась на ферме Крофтов допоздна, но у нее не было никакого желания оказаться посреди метели.

Обхватив себя за плечи, Вайолет поежилась от холода. Наклонилась поправить ротонду, как вдруг двуколка резко остановилась, и ее бросило вперед.

Подняв голову, она увидела на дороге человека, лицо которого было затенено полями цилиндра. Одежда на нем была добротная, но обтрепавшаяся по краям и явно с чужого плеча.

— Дамочка, ежели хотите проехать, уплатите пошлину.

Несмотря на вежливую речь, он не был благородным разбойником из сказок. Она разглядела гнилые зубы и нечистое, обветренное лицо.

— Пропустите нас, сэр. Вы не имеете права вымогать у нас деньги, и платить вам я не намерена.

— Не глупите, дамочка. — Он коротко свистнул. Из-за деревьев вышел второй человек. Приблизившись к экипажу, этот второй схватил Хинкли за пальто и стащил его на землю, а после приставил к горлу ее возницы нож.

Хинкли было всего двадцать три, но для своего возраста он был достаточно сильным малым. Если она отвлечет разбойников, может, у него получится вырваться на свободу? Словно прочитав ее мысли, Хинкли выразительно посмотрел на нее и покрутил головой. Ржавое лезвие ножа, наверное, затупилось, поскольку она не заметила крови, когда он шевельнулся.

Она повернулась к первому бандиту. Тот ухмылялся.

— Ну, так что? Нам много не надо. Пять гиней — и проезжайте с миром.

Если Хинкли не страшно, то и она не станет бояться. Они бандиты, не имеющие понятия о чести. Даже если им заплатить, нет никакой гарантии, что потом их отпустят. Двадцать лет назад ее дед чуть не погиб во время стычки с ворами на глухой дороге — причем уже после того, как он отдал им свой кошелек.

Нужно отвлечь их. Выгадать время на то, чтобы придумать какой-нибудь выход.

— Пять гиней! Вы, наверное, не в ладах с головой, если думаете, что я расстанусь с такой суммой.

Абсурд. Пять гиней — это полугодовое жалование судомойки. Кем надо быть, чтобы запросить так много? Они или пьяны, или в конец отчаялись. Но обнищавший человек не потребовал бы столь непомерную сумму. Попроси они пять шиллингов, Вайолет, может, и уступила бы. Эти двое были людьми наихудшего сорта, и ее опасение, что нескольких монет им не хватит, чтобы уйти, только укрепилось.

Она вздернула подбородок и напустила на себя безразличный вид.

— Возьмите по два шиллинга и убирайтесь.

Бандит навел на нее пистолет. О, Боже. И что теперь делать? Надо было не испытывать судьбу, а заплатить и надеяться, что они удовлетворятся пятью гинеями и отправятся восвояси. Вот только что помешает этим негодяям убить их обоих и сбежать с ее кошельком и ее экипажем?

Прогремел выстрел. Вор выронил пистолет и, схватившись за грудь, упал. Вайолет оглянулась и разглядела вдалеке какого-то всадника. Как он умудрился не промазать с расстояния нескольких десятков ярдов, она не представляла.

Второй разбойник вскочил на одну из лошадей, подхватил поводья и погнал двуколку вперед, но при этом неуклюжем маневре обронил нож. Вайолет отбросило назад на сиденье. Что, если попробовать дотянуться до него и стукнуть по

--">