Оксана Сергеевна Головина - Сероглазый ангел

опытных людей послали к Вильгельму. Мне просто не хватает твоего терпения в подготовке воинов. Если бы не предупреждение нашего человека, думаю, я бы уже потерял большую часть своих солдат. Нас предупредили как раз вовремя, поэтому засада оказалась не такой удачной, как могла бы быть. В моём отряде плохо с дисциплиной.

Вейн наклонился к спешившемуся Райану и тихо поведал:

— Вильгельм отправил меня к тебе с поручением.

Беседующие в окружении своего войска, они направились назад к крепости.

— А что за поручение? Почему ты всё же здесь? Ты должен быть в Лондоне, — спросил Райан.

— Он не объяснил свои намерения, друг. Просто велел немедленно возвращаться.

— Я просто не могу всё оставить здесь. Что от меня нужно Вильгельму?!

Он, наконец, снял свой шлем. Чёрные волосы мокрыми прядями липли к разгорячённому лбу. Райан стёр кожаным рукавом пот с уставшего лица и поднял голову к другу. Под негодующе нахмуренными бровями, чистейшим серебром горели его глаза…

Глава 2

— Это просто немыслимо!

Он прижался лбом к холодной стене. Ухоженные длинные пальцы нервно выстукивали по шершавому камню.

— Смирись Гай! Вильгельм принял своё решение. Его не отменить. Оно и к лучшему…

Ральф прокашлялся, словно признавая, что и сам с трудом верил в свои слова. Что уж говорить, о стоявшем у огромного окна человеке. О том, кто привык полностью распоряжаться и жизнью, и бытом своей госпожи.

Гай тряхнул золотистыми кудрями укрывшими шею. Голубые глаза сузились от негодования.

— Да он просто во всеуслышание заявил, что Тендервиль и его земли столь легкодоступны! Теперь негодяи со всех концов Англии кинутся как стервятники за лёгкой добычей!

— Нормандец позаботится о своей земле. Не нам с тобою решать её судьбу, так что нет и смысла терзать воздух!

— Дьявол!! — Гай вспылив, пнул резной табурет, с грохотом приземлившийся у стола. Точёные черты лица, скорее подошедшие девице, чем воину, исказились от гнева, — он её не получит…

Они были так похожи и внешне и судьбою, что она, несомненно, почиталась им словно родная кровь.

Чужие всегда принимали их за брата и сестру, вне всяких сомнений. Последние пять лет, как не стало бедной леди Маргарет, он словно верный пёс не отходил от осиротевшего дитя. Именно с его рук она пошла и после имя матери его первое имя произнесла.

— Я убью его… — обычно мелодичный мягкий голос молодого человека, звучал резко как металл.

— Остынь! Если не хочешь навредить своей госпоже!

На самом же деле Ральф, будучи несчастным, по его мнению, отцом трёх дочерей, лишь одна из которых была замужем, до колик боялся разделить участь племянницы, заполучив в зятя чужеземца. Лишиться своего последнего куска земли, для него было сродни ржавому ножу в горле. И обращать на свою скромную персону лишнее внимание короля он не собирался.

— Я слышал, что этот барон в любимчиках у Вильгельма. Он не простит, кому бы то ни было, подобного отношения. Не дури! Иначе потеряешь последнюю возможность находиться рядом с госпожой. Он наверняка отправит тебя подальше от дома. Только дай ему повод!

Ральф машинально погладил короткую, начавшую седеть бороду. Мужчина отставил свою чёрную, инкрустированную металлом трость, которая не раз использовалась хозяином, как довольно грозное оружие. Он присел, желая дать отдых больной ноге и от всей души надеялся, что его слова были услышаны.

— Это будет последним, что он сделает!! — выкрикнул Гай.

Ральф воздел очи к небу. Если слухи о нормандском бароне Райане верны хоть наполовину, то эти двое порешат друг друга ещё в церкви…

Тем временем, маленькую невесту готовили надлежащим образом, к предстоящему событию. Адела, едва ей удалось вытолкать никак не желавшего уходить Гая, велела горничным внести одежды. Она принялась помогать одной из девушек одевать малышку, стоявшую растерянно, словно фарфоровая кукла. Чувство огромной вины и тревоги за бедное дитя охватило её, но женщина понимала, что не посмеет пойти против воли мужа, не желавшего заботится о племяннице, не являвшейся его родной кровью. Даниэль была дочерью её покойной ныне сестры и не иметь возможности воспитывать осиротевшее дитя, было для неё сущей пыткой. Единственное, что Адела могла, так это молиться каждую ночь о том, чтобы Господь даровал долгих лет Гаю. Воин словно наседка не отходил от девочки ни на шаг. Только так она могла спать спокойно. Так --">