Жюльетта Бенцони - Цикл: "Как это было на самом деле у королей и королев" кн.1-8. Компиляция

не знала границ и подчиняла себе все вокруг. Он велел проломить городскую стену напротив порта и снести несколько домов. (Лишившиеся из-за этого крова марсельцы вполне утешились, получив из казны по мешочку золотых монет.) Здесь был устроен широкий проход, кончавшийся пологой лестницей, устланной парчой и бархатом. Она вела – о Господи, надо же было такое придумать! – едва ли не к самой середине городской гавани и заканчивалась обширным помостом. Там уже ожидал Папу роскошный трон. Хорошо, что в Марселе дожди – большая редкость. Какая же это будет впечатляющая картина: святой отец, восседающий посреди зеркальной водной глади!

Итак, Франциск I был удовлетворен увиденным и, как и подобало истинному любознательному путешественнику, повез своих детей осматривать мрачный замок Иф.^[1]

Затем королевское семейство покинуло славный портовый город и в Обани встретило королеву и большую часть свиты.

– Его Святейшество может приезжать в Марсель, – сказал Франциск жене. – Он не будет разочарован. Такого ему еще видеть не доводилось. Я в этом совершенно уверен.

И вот марсельцы дождались торжественного дня.

В субботу 11 октября с первыми лучами солнца в порт вошла папская флотилия. Как же великолепны были восемнадцать больших галер! Как непривычно и роскошно выглядели их борта и палубы, затянутые алым, фиолетовым и желтым дамаском, малиновым атласом и пурпурным шелком! Как слепили глаза золото и серебро! И спокойная голубая вода отражала всю эту красоту…

Разумеется, темпераментные южане не выдержали и разразились криками восторга.

На первом корабле – «Герцогине» – находилось Святое причастие. На втором – «Капитанессе» – плыл сам Папа. Оба эти судна были отделаны золотом и обиты красной тканью. Всезнающие жители Марселя говорили друг другу, что даже прославленный «Букентавр», на котором имел обыкновение отправляться в морские путешествия венецианский дож, выглядел бы рядом с папским кораблем скромным торговым суденышком.

Командовал этой флотилией Клод де Танд, адмирал дю Леван, но на одной из галер капитаном был сам герцог Олбанский, перед которым марсельцы дружно преклонили колени…

К кораблю, на борту которого находился Папа, приблизился фрегат, украшенный расшитым золотой сетью дамаском. Монморанси, поднявшийся на палубу «Капитанессы», был уполномочен своим королем первым приветствовать Его Святейшество в Марселе. Опустившись на колени, Монморанси благоговейно поцеловал Папе Римскому руку.

Джулиану Медичи, занявшему престол святого Петра под именем Климента VII, в тот год исполнилось пятьдесят шесть лет, но выглядел он значительно старше. Этому Папе на удивление не везло. Можно даже сказать – не везло фатально. Он был никудышным дипломатом, и потому Рим при нем осадили германские ландскнехты и испанские солдаты. Сам-то Климент отсиделся за толстыми стенами замка святого Ангела, а вот Вечный город подвергся такому разорению, какого не переживал со времен варваров. Когда же враги наконец ушли, оставив после себя горы трупов и дымящиеся развалины, Папе пришлось отправляться в Болонью и короновать там ненавистного ему Карла V, вдохновлявшего этот ужасающий поход на Рим, императорской короной. Разве легко было гордому флорентийцу, племяннику самого Лоренцо Великолепного, перенести такое унижение?..

А чего стоила история с любвеобильным и своенравным Генрихом VIII? Да, надо признать, что Анна Болейн была настоящей красавицей, но неужели ради ее огромных глаз стоило отделять английскую церковь от римской? Хотя, конечно, все можно было бы уладить миром, если бы Климент бог весть почему не отказал английскому монарху, просившему расторгнуть его брак с Екатериной Арагонской. Сколько раз жалел потом флорентиец о своей неуступчивости, тем более что обещание было им поначалу дано и Генрих VIII успел уже посулить прекрасной Анне скорый свадебный пир. Ну можно ли безнаказанно так оскорблять гордого короля, мужчину, в очередной раз пребывавшего в уверенности, что он наконец-то обрел свою истинную любовь? Немудрено, что высокородный жених обиделся и заявил, что у жителей Британских островов отныне своя церковь, не имеющая к пышному и заносчивому Ватикану никакого отношения.

И все же, несмотря ни на что, Папа держался великолепно и выглядел достойно и величественно. Обычно уверенный в себе, Монморанси сбивчиво пробормотал:

--">