T. Malory , Lille Prinsen - Над бурей поднятый маяк

поощрительного взноса. — А я буду заниматься тем, что доставляет мне радость.

Граф Эссекс не привык спорить с супругой, потому что ему было не до того — рыжая мумия, погребенная в своем дворцовом гробу в окружении головокружительной роскоши, требовала много внимания и пила кровь чашами на завтрак и ужин.

Теперь было принято считать, что обед — признак дурного тона.

— Знаешь, Роберт, а ведь я могла бы собирать диковины, — говорила Френсис, когда помыслы о сопернице терзали ее меньше. — Как эти люди, которые набивают свои кабинеты редкостей всякой всячиной, чтобы потом показывать ее гостям и хвастать друг перед другом. Мне кажется, это мало чем отличается от навешивания этих огромных, украшенных шитьем и драгоценными бляхами гульфиков.

Добрый супруг возражал:

— Но тебе не на что их навешивать.

— Вот именно! Поэтому я собираю актеров.

Тот, кого предложил ей Кит Марло, не заменил бы его самого, сложись обстоятельства иначе, но мог бы стать украшением ее собрания.

— Госпожа… — начал Нед Аллен своим хваленым густым голосом. — Я здесь.

Френсис замерла, полуобернувшись, и даже рот приоткрыла от приятного удивления. Без сомнения, вблизи этот человек производил не меньшее впечатление, чем на сцене. Он был так высок, что едва не доставал макушкой потолочных перекладин балконной галереи. В его лице было волнующее сочетание величия и какой-то поистине скифской дикости — не могла же заядлая зрительница сама все это выдумать?

— Я рада вам, мой дорогой Нед, — проворковала Френсис из-под бархатной маски, закрывающей все лицо, и незамедлительно прогулялась заискрившимся взглядом ниже, гораздо ниже величественного лица знаменитого актера. — И надеюсь, мы с вами быстро подружимся. Подойдите же, не бойтесь меня — я не кусаюсь.

* * *

Сынок явился минуту в минуту.

Знал, что Джон Шекспир ждать не любит и не станет, хоть бы сама королева вздумала явиться к нему. А что, эта рыжая блудня и дочь шлюхи ничем не заслужила его уважения. Вот хоть Армаду взять — ее, что ли, победа? Да подуй ветер в другую сторону — уже бы все болтали по-испански, как миленькие. Но Господь не отвернулся от Англии, видать все же внял молитвам ее верных сынов, тех самых, которых королевские псы усердно вешали и бросали в тюрьмы.

Уилл волновался, это было видно с первого, даже самого беглого взгляда: ломал пальцы, делая вид, что сжимает свою модную шляпу с пером, кусал губы и был бледен, как полотно. Джон сразу оценил его наряд, стоящий без малого фунта три — считай, почти половину той суммы, что Уилл отправил домой в последний раз. Оценил и серьгу в ухе — крупный жемчуг, оправленный в серебро, — эта мода нынешняя, когда парни рядятся, как девки, тьфу, не понять ему уже этого, не понять. Уилл был одет так, как будто превратился в одного из тех придворных шаркунов, которые знай себе ублажали королеву в ожидании косточки со стола.

— Мне рассказали, что ты был у мессы только раз за весь последний год, — вместо приветствия сказал Джон. — Тебе должно быть очень стыдно, Уильям. Разве твои побрякушки стоят твоего честного имени, имени Шекспиров и Арденов?

* * *

— Прошу простить меня, миледи, что предстаю перед вами в таком виде… Я не знал, что мне повезет принимать вас в «Розе».

Леди предпочла скрыть свое лицо под овальной маской плотного черного бархата и сама казалась — бархатной. Мерно переливалось ее расшитое драгоценным бисером пышное платье с рукавами, сшитыми из разноцветных полос жесткой парчи, искрили перстни и серьги — стоило красавице повернуться под лучами весеннего солнца. Вслед им сверкало тяжелое ожерелье, приковывающее взгляд к округлым, тоже бархатным, очертаниям груди под сеткой кружев.

— Не стоит беспокоиться. Ведь я давно наблюдаю за вами, любезный мой Нед, как бы это ни звучало. Можно даже сказать, что ваша игра увлекает меня — да и кого бы не увлекла? Признайтесь же, вы нарочно — такой, чтобы завлекать в свои путы неосторожных дам и девиц, может быть, с самого начала шедших в театр совсем не за тем?

Мягким переливом тек ее голос — она остроумно шутила, благожелательно, даже ласково расспрашивала Неда о том, о сем, как будто и вправду была его давней подругой, интересующейся жизнью приятеля после долгой разлуки.

— Нет, ну что вы, — отвечал он ей в тон, а сам чувствовал себя дурак дураком. Где-то там, за спиной, скользнула тихой саламандрой и исчезла бесследно --">