Яна Лисканова - По Ту Сторону Реки

с Той Стороны… Я улыбнулась и обозначила поклон, как и полагается человеку более низкого статуса. Переводя на наш манер его, полагаю, можно назвать маркизом или даже герцогом. Когда я подняла глаза, он уже на меня не смотрел.

Почему-то стало неловко и щеки потеплели.

К нему как раз подвели герцога и герцогиню Нельме, в доме которых, полагаю, его и собираются устроить. В экстренном порядке уже отстраивают здания для послов неожиданно появившихся на картах стран, но стран этих много, а стройки только начались. Большинство устроят, конечно, во дворце, но я знала, что в столичном поместье Атиса сейчас переполох и для кого-то экстренно готовят южное крыло.

Раз они сразу направились к этому черноволосому, то, надо полагать, для него? Новости о том, что происходит в их доме доходили до меня едва ли не сами собой. В конце концов я провела там немало лет и пока была невестой Атиса, и когда стала его женой. И знакомств у меня там осталось тоже достаточно.

Я отвернулась и оглядела зал, пытаясь понять, куда мне себя приткнуть, чтобы не смотреть на счастливых молодоженов.

– Мисс Лилье, – кто-то улыбнулся мне, – Поздравляю с рождением племянника!

– Мисс Лилье, а вы не знаете, где ваша сестра заказывала эти серьги? Или это подарок мужа?

– Мисс Лилье, а вы ангажированы на первый танец? Просто мы все так привыкли, что он за вашим мужем… Ах, простите! Бывшим мужем.

– Метида!

Я вздрогнула, будто проснувшись. И оглянулась.

Бывший герцог Нельме, отец Атиса, отказавшийся от титула в пользу сына после нашей с ним свадьбы, был едва ли не единственным человеком, которого я могла бы назвать другом. Он был уже немолод, сух и тонок, как голая ветка и настолько же угловат. Волосы уже поседели и начали редеть на макушке, а характер считался очень тяжелым и непримиримым. Его взгляд почти всегда был хмур, и многие считали его брюзгой и педантом – да я и сама все детство страдала от его въедливости, пока меня готовили к роли герцогини… И все же это один из немногих, особенно теперь, дорогих мне людей, к которым помимо привязанности я испытывала огромное уважение. Бывший герцог был придирчив не только к окружающим, но в первую очередь – к себе. Это делало его потрясающе ответственным и обязательным человеком.

Я улыбнулась мужчине и с радостью подала ему руку.

– Милорд.

– Метида, чудесно выглядишь, – он уложил мою руку себе на локоть, – Впрочем, как и всегда. Мне стыдно в очередной раз обращаться к тебе, и я позволяю себе такую наглость лишь потому, что считаю, что тебе и самой скучно сидеть без дела… Я ведь не ошибаюсь?

Я мотнула головой. Старый Нельме с самого развода не давал мне заскучать и поначалу, в порыве жалости к себе, я даже решила, что ему просто жалко терять помощницу в моем лице, раз уж он столько потратил на мое воспитание. Но, к счастью, дурочкой я все же не была, и быстро поняла, что это его способ проявить и заботу, и уважение. Он отвлекал меня своими просьбами, а еще нередко давал возможность окружающим сравнить, в чем же разница между мной и сестрой.

Для него она была принципиальной. И хотя лично против Галатеи он ничего не имел, их с Атисом поступок ударил по нему почти так же сильно, как и по мне. Он был слишком принципиальным, чтобы легко принять беспринципный поступок сына. И хотя по моему совету он принял их и не стал рвать с ними отношения… Все же не упускал случая щелкнуть по носу обоих.

Вот и сейчас. Он подвел меня к членам делегации, где новая герцогиня Нельме явно чувствовала себя не с своей тарелке. Уже успела что-то ляпнуть не к месту?

Рыжая принцесса смотрела на нее, прищурив глаза, и явно была чем-то недовольна. А Тея, всеми любимая Тея, всегда терялась из-за чужого недовольства. Она была веселой, непосредственной, очаровательной девочкой, но она никогда не была по-настоящему сильной. Возможно, в этом и было ее очарование. Она категорически не переносила чужого недовольства и готова была сделать едва ли не все, чтобы человек на нее не злился. Она была абсолютно немного взбалмошной, но абсолютно ведомой от природы личностью, и поэтому многим нравилась. Для людей это было похоже на нежное поглаживания их самолюбия, когда она совершенно искренне смотрела снизу вверх и по-детски наивно улыбалась. Суть в том, что в этом не было ничего наигранного – она именно такой и была. Поэтому ей зачастую прощали промахи, нетактичные вопросы или откровенные ошибки. Это ведь как злиться на ребенка.

Вот только некоторые --">