(Ven Harmon) - Позови меня с собой (СИ)

========== Позови меня с собой ==========

Огромный великолепный зал, освещённый, казалось, миллиардами свечей в громоздких хрустальных люстрах, был полон людей. Ансамбль музыкантов громко играл мазурку, а столики с разложенными колодами карт были облеплены пожилыми кавалерами, не выдержавшими всеобщего веселья в центре зала.

Жуткая жара сводила с ума не только стянутых корсетами дам в пышных платьях, но и мужчин в неудобных туфлях и дурацких тяжёлых париках. Толпа немытых тел была мне противна, поэтому я стоял поодаль от них, облокотившись об одну из колонн. Душегубка длилась уже более трёх часов. За это время я успел отказать паре дам в танце и нескольким старожилам нашей аристократии в игре в «Allouette», любимом развлечении Людовика XlV. Я посмотрел налево — стройные ряды танцующих и гул, затмевающий музыку. Всё слилось в смазанную картинку.

Предрождественские пляски на костях. С утра казнили двадцать пять человек. Я никогда не понимал жестокости отца, но, судя по его нраву, казнь была не наказанием для пленников, а настоящим помилованием, пусть некоторым приходилось мучиться слишком долго. Постоянные его навязчивые идеи о преследовании казались истинным сумасшествием.

Мазурка наконец отыграла, а значит, близится конец. Скоро заиграет музыка для котильона, а после все медленно начнут расползаться по своим норам, учтиво раскланиваясь друг перед другом.

Внезапно я почувствовал чьё-то присутствие за спиной, хотя это немудрено — в небольшом зале находилось более пятисот человек. Вечер был лишь для избранной знати нашего небольшого города. Но запах свежести, исходивший сзади, не оставил моим мыслям и шанса на заблуждение. Тёплые руки обняли меня за талию, а я с ужасом смотрел пред собой, боясь пошевелиться.

— Антонин, — его низкий бархатный голос померещился мне сразу со всех сторон, эхом отдаваясь в голове. — Антонин! Антонин! Антонин!

В ушах звенит, и я их зажимаю, сгибаюсь пополам. Я слышу его последний пронзительный крик.

— Антонин! — Чувствую, что кто-то подходит сзади и трогает меня за плечи. Я поднимаюсь и понимаю, что вокруг меня столпились дамы и кавалеры, кто-то держал в руках веер, кто-то платок. В лицо дул тёплый ветер.

Не знаю, сколько я провёл времени, согнувшись и зажимая уши от жуткого крика, который стоял в ушах. Позже мне скажут, что кричал и я, но люди рядом были в действительности обеспокоены. Пара слуг в золотистых выходных костюмах взяла меня под руки и вывела из зала. Шум ушёл.

Он вернулся. Гийом. Сразу после его казни он приходил ко мне ночами, и я просыпался в холодном поту, бился в истерическом ужасе так, что приходилось звать врача. Я чувствовал его присутствие и холодное свежее дыхание постоянно. Чудовищные видения и ощущение присутствия ушли давно, а я стал скучать по нему сильнее; даже по тому наваждению, что преследовало меня.

***

Я умолял отца, стоя на коленях, о гильотине для Гийома, но он был жесток. В этот момент он наказывал не его, а меня. Пыткой было видеть мертвое тело единственного близкого человека, преданного друга, верного любовника.

Последний раз я увидел своего друга перед казнью. Публичные пытки над аристократами были в запрете с прошлого года, но отец устроил это специально для меня и голодной до людских страданий челяди.

Гийома вывели в одной рубахе и белье. В этот момент я почему-то подумал, что ему очень холодно, но на самом деле ему было более чем жарко от нахлынувшей накануне лихорадки. Это было видно по испарине на лбу и болезненно опущенным векам. Бледное лицо уродовали свежие кровоподтёки, его синие яркие глаза сейчас совсем потухли и имели красно-кровавый оттенок от лопнувших сосудистых соединений. Из обожжённых губ сочилась свежая кровь. Он был красив. Он и тогда был красив. Тонкие запястья сковывали широкие цепи.

Гийом не преступник. Он всегда помогал мне и отцу. Он с детства находился при дворе, но чей был сын, я до сих пор не знаю. Многие говорили, что он родственник сестры отца, рождённый от кузины моей матери, но в это я не верил.

Эшафот, палач и приговорённый были готовы. Но приговор не торопились зачитывать. Я видел, как тяжело Гийому стоять босыми скованными ногами на сырой промерзшей за ночь земле. Оковы натерли лодыжки и запястья, и из-под

--">