(Efen) - У судьбы плохое чувство юмора (СИ)

сложились в тонкую линию, показывая его недовольство. На пальцах рук красовались тяжёлые золотые кольца, в которые были вставлены драгоценные камни. На плечах у него не было привычной королевской мантии, но на мужчине всё равно была надета дорогая одежда, которая не скрывала его превосходного накачанного тела. Он был высоким и широким в плечах, и, несомненно, красив, даже несмотря на его грозный вид. Его чёрные волосы были уложены некогда назад, но сейчас под ночь они немного взъерошились, делая его внешний вид усталым после тяжелого дня.

— Я пришла поговорить.

— Нам не о чем разговаривать, — ответил мужчина, хмуро глядя на женщину. — Я тебя не звал.

— Но нам стоит поговорить, — настаивала Адаманта, скидывая с лица намокший капюшон. — Я знаю о твоих планах и намерениях.

— И что ты собираешься сделать? Остановить меня?

— Я пришла только для того, чтобы тебя предостеречь.

— Да что ты?

Император в несколько шагов очутился рядом с предсказательницей и взял её лицо в руку, сжав пальцами подбородок.

— И что же ты хочешь мне сказать?

Зелёные глаза широко открылись и без страха, а лишь с неким холодом посмотрели в глаза императору. Адаманта не боялась его. Она не боялась мужчину, который сам когда-то пришёл к ней. Она не боялась его, потому что знала, кто он есть на самом деле. Она не боялась мужчину, с которым когда-то разделила постель. Она никого не боялась. Потому что она знала обо всем.

— Я знаю о твоих планах. И я говорю тебе, что это плохая идея. Ты не должен этого делать, потому что ты погубишь несколько сотен человеческих жизней.

— А какое мне дело до человеческих жизней? — усмехнулся мужчина, крепче сжав женский подбородок. — Они лишь пешки в моих руках.

— Ты не прав, — покачала она головой. — Если ты встанешь на этот путь, то ты обречешь не только людей, но и свой народ на верную гибель. Ты не закончишь лишь этим.

Император усмехнулся и опустил её лицо, но шаг назад не сделал, оставаясь всё так же близко.

— Мой народ гораздо сильнее, чем людской. И мы слишком долго мирились с таким тесным соседством. Теперь мы должны узаконить свои права, и всё встанет на круги своя. И ты, Адаманта, меня не остановишь.

— Не я тебя остановлю.

— А кто?

— Никто.

Усмешка появилась на его лице и он, расправив грудь, рассмеялся во весь голос. Император торжествовал, ещё не начав войну за главенство с человечеством. Но он уже знал исход этой войны.

— Ты неправильно поступаешь, Дамион. Власть тебя погубит. Она уже начала разрушать то, чем ты когда-то был.

— Я император своего народа. Власть — это моя сущность.

Печальный взгляд прошёлся по мужскому лицу, которое сейчас торжествовало.

— Я видела не только твою смерть. Я видела смерть твоего народа.

Императора будто передёрнуло. Сжав руки в кулак, он наклонил голову и выдохнул прямо в лицо:

— От чего я умру? — но, когда не последовало ответа, он схватил женщину за плечи и выкрикнул ей в лицо: — От чего, проклятая ведьма?

— Ты примешь смерть от того, от кого никогда этого не ждал.

— А не загадками ты можешь отвечать? — рассердился мужчина и встряхнул женщину в своих руках.

Концы плаща разъехались в сторону, оголяя круглый беременный живот. Мужчина медленно перевёл на него свой взгляд, также медленно отпустил свои руки и, не веря, сделал шаг назад. На его лице чётко читалось удивление и непонимание происходящего.

— Это что такое?

— А ты сам не видишь? — хмуро спросила Адаманта.

— Ребёнок?

— Твой ребёнок.

Тяжёлый вздох вырвался из груди императора, и он разом побледнел. Капельки пота появились на лбу, который нахмурился.

— Полукровка, — пробормотал мужчина, смотря на живот. — Позор для народа. Я император.

Оглянувшись назад, кареглазый мужчина быстро обвёл взглядом тронный зал, опасаясь того, что кто-то ещё увидит порок его действий. Схватив женщину за шею, он сжал её и потянул к лестнице. Его карие глаза окрасились в золотой оттенок, а зрачок принял вертикальное положение. Лицо исказилось от злости и из груди вырвалось рычание.