Лана Мур - Ужасная госпожа (СИ)

вещами служанку.

Старательная девушка, не совсем дурочка, преданная. Может, и не станет болтать. Придется рискнуть.

Иса вздохнула и постаралась подремать — ночь предстоит долгая и беспокойная.

Ранние южные сумерки опустились на город быстро и незаметно. В зажиточных домах загорелись свечи и факелы, в лачугах бедняков — редкие огоньки лампад.

Особняк графа де Сильва был темен и безмолвен — все обитатели, за исключением Исабель, ее верной горничной и привязанного у столба Витора безмятежно спали. Слуги захрапели прямо на заднем дворе, привалившись к стволам деревьев, господа — там, где их сморило сонное зелье. Жуан лежал лицом прямо в пряно пахнущей багряной луже, Иванилда — за обильно накрытым столом, а Луселия — на коленях и с молитвенником.

По темным коридорам скользили две тени, озаряемы дрожащим светом одинокого факела, а за ними стелилась огненная дорожка.

Занялись задетые факелом портьеры, от упавшей искры тлел ковер, с них пламя перекинулось и жадно пожирало деревянные панели обшивки и ставень, а по полу стелился сизый дым и всюду запускал свои удушливые пальцы.

Дрожащая Пурнима испуганно оглядывалась на разрастающееся за спиной пламя и цеплялась за твердую руку госпожи.

— Хватит трястись. Ничего с тобой не случится, — оттолкнула ее Исабель и подпалила очередную портьеру. — Я еще проявляю милосердие, которого они не заслуживают. Они ничего не почувствуют, а должны бы помучиться за то, во что превратили мою жизнь, но сейчас на это просто нет времени. Поторопись, скоро дом превратится в ловушку.

Вздрогнув, Пурнима припустила к выходу сквозь все уплотняющиеся клубы дыма, а Иса для надежности прошлась еще по нескольким комнатам и только после этого вышла в сад.

С улицы еще не было видно языков пламени, а струйки дыма терялись в ночной темноте.

Освещая путь факелом, девушки двинулись в конюшню. Там, вповалку на сене тоже храпели слуги. Некоторые парочками. Судя по позам, сон застиг их прямо в процессе.

— Всем можно получать удовольствие, только меня за это хотят в монастырь запереть, — хмыкнула Исабель, рассматривая живописно расположившиеся парочки. — Вот и посмотрим, кто победит: я или они, — она широко улыбнулась, мысленно уже поднимаясь на борт корабля. — Седлай Мальчика, — указала на нервно переступающего в деннике жеребца.

— Госпожа, я не умею, — Пурнима захлопала ресницами, а губы скривились в жалобную гримасу.

— Что? — Исабель сурово сверкнула на нее глазами.

— Все исполню, — покорно склонившись, отступила служанка.

Она закрепила факел, в пляшущих рыжих отблесках нашла седло, упряжь, опасливо подошла к коню.

Он фыркал, прядал ушами, постукивал копытами, отчего Пурнима покрывалась холодным потом и дрожала словно в лихорадке.

— Г-готово, — заикаясь, отчиталась она, закончив с упряжью.

— Хорошо все затянула? — строго спросила Исабель. — Мне не нужны неприятности в дороге.

Пурнима кивнула.

— Хорошо. Теперь помоги поднять Витора.

Не опасаясь, что их кто-то услышит, Исабель взяла Мальчика под уздцы, вывела из конюшни и привязала к столбу, у которого без сознания лежал Витор.

— Давай же, помогай скорее, — прошипела Исабель, распутывая узлы веревок под блеклые отблески оставленного в конюшне факела.

Пурнима сразу же рухнула на колени и принялась орудовать пальцами, а иногда и зубами.

Вдвоем девушки распутали веревки и, сопя от натуги, взвалили бесчувственное тело на спину жеребца.

— Ну вот и все, — Исабель отерла влажный лоб и с удивлением посмотрела на свою подрагивающую ладонь. Проверила притороченный к седлу узел с вещами и шкатулку с драгоценностями. — Открой ворота и беги к родным. У тебя же есть где-то родные? — немного подумав, сняла с пальца кольцо. — Это тебе за преданную службу, а теперь, беги.

Глядя на удаляющийся светлый из-за сари силуэт, Исабель вздохнула.

Вернулась в конюшню и бросила факел в разворошенную и мгновенно занявшуюся солому.

— Начинается новая жизнь, — и она решительно пошагала к жеребцу.

Огненные языки уже вырывались из окон господского дома, облизывали стропила и крышу конюшни, и конь все больше нервничал. Мышцы под гладкой шкурой подергивались, точеные копыта гулко ударяли о высушенную солнцем землю, острые уши прижимались к голове.

Только Исабель ослабила привязь, Мальчик едва --">