(Катя Каллен2001) - Пыль

перед сном. Рядом лежала газета с очками нашего попутчика: у него, в отличие от моей мамы, не было очечника. Я посмотрел в газету и улыбнулся: там было что-то про Китай и упоминался Блюхер — это имя я слышал от родителей. Рядом лежала газета отца, открытая на том развороте, где публиковались шахматные задачи: он очень увлекался шахматами и даже играл в них по переписке. Вчера отец так и не смог решить пример с королем, и забавно грыз карандаш, бормоча про ладью и коня даже за чаем. Мама тихо лежала, уткнувшись в подушку, а я жадно посмотрел в окно.

Поезд стоял на станции Алчевская. Из окна виднелось низкое здание вокзала то ли из светло-коричневого, то ли из желтого кирпича. Прохожих было мало: летнее утро вступало в свои права. На стенде висели газеты, которые можно было почитать прямо на перроне. Мимо по свободному пути пропыхтел паровоз, важно выпуская белый пар. В отдалении от вокзала были видны две громадные домны. Мы тронулись. Начинался Донбасс, и я с нетерпением припал лицом к оконному стеклу, ожидая увидеть много интересного.

Стрелки со звоном начали сходиться, и замелькали кирпичные заводские стены. Поезд мчался мимо составов с углем и сыпучих вагонов в виде перевёрнутых трапеций. На некоторых путях растопленные паровозы стояли, готовые к выходу, выбрасывая в летнее утро кипящие облака пара. Невдалеке стояли насыпные холмы — терриконы, как называл их отец. Затем поезд встал на маленькой станции Кипучая. Пожилой дядечка в подтяжках покупал газету, а мимо него пронеслись ребята в синих блузах. Напротив пыхтела круглая водонапорная башня. Нет, нас, видно, она заправлять не будет.

И снова замелькали домны и терриконы, кирпичные сваи пригорков и сложенные штабелями новенькие шпалы, хранилища мазута и вагоны с углем. Поезд явно подходил к большой станции. Мне стало ужасно интересно, что это за станция, как вдруг с верхней полки спрыгнул тот самый человек в желтом костюме и очках. Правда теперь он был в легкой синей пижаме с белыми прожилками.

— Привет! — заговорщицки подмигнул он мне.

— Доброе утро… — улыбнулся я.

— К Дебальцево подъезжаем? — посмотрел он в окно. — Здесь главная ветка.

— Вы все станции помните? — спросил я с неподдельным удивлением.

— Я тут в двадцать третьем много покрутился, — заулыбался мой сосед. — Наизусть все знаю. — Он лихо переоделся, и стал снимать полотенце.

— Наизусть? — с недоверием прищурился я. За окном как раз мелькнули водонапорная башня и перрон.

— Наизусть, — снова улыбнулся он.

— Ну, вот что было перед Ал… Алчевской, когда я спал?

— Углегорск, — не задумываясь ответил мужчина. — А за ним — Славяносербск и Родаково.

— А потом? — мне самому было очень интересно узнать, что же было ночью, когда надсадно ревели паровозы.

— А перед ними шли знаменитые Родаковские туннели… — Наш попутчик прищурился на летнее солнце. — Да спрашивай, спрашивай мне самому рассказывать про них интересно!

Он быстро открыл желтую дверь купе. Я подумал, что мне тоже пора умыться. Быстро надев брюки и темно-серую рубашку, я поплелся за попутчиком. Его, кажется, звали Всеволод Эмильевич… В коридор выходило одиннадцать дверей — красные, блестящие с жёлтыми ручками. В вагоне было почти пусто, только незнакомая девушка стояла в отдалении с полотенцем. Станция. Чтобы умыться, нужно ждать, когда отправят поезд. Служащая вокзала в форме стояла на перроне с маленьким флажком, готовясь взмахнуть им, дав сигнал для отправления поезда.

— Мама говорит, что это железнодорожный узел, — захотел показать я свою осведомленность.

— Ну, это еще не узел, — карие глаза попутчика весело смотрели на меня. — Вот следующая, Горловка, — настоящий узел! Или Чаплино… Будем проезжать сегодня.

— А почему тут такой вокзал? — изумился я, глядя на громадное здание из красного кирпича, украшенное деревянной башней с часами.

— При царе строили еще… Тогда царский министр Витте хотел пофорсить: смотрите, мол, какие у нас вокзалы! Денег бросали немерено, да все ни на что…

— Нас заправлять не будут? — я посмотрел на красную водонапорную башню. На путях за вокзалом раскатисто проревел готовый к отправлению паровоз.

— Нет, нас в

--">