Анри де Ренье - По прихоти короля

Поканси привела его в хорошее настроение, так что он добавил:

– Служба королю не стоит смерти его слуги, и лучше сохранить для настоящих случаев здоровье, могущее от мелких случайностей сделаться непригодным к употреблению, которое потребует от него благо государства. Ну, Корвиль, в седло! А вы, господа, пожалуйте сюда.

Когда г-н Жером ставил свою ступню на подножку, к нему подбежала собака. Животное держало в пасти куропатку, причину всего происшествия. Г-н Жером принял дичь и сел, держа ее на коленях, рядом с братом, на скамеечку против г-на маршала, смотревшего на них с любопытством. Если г-н Жером не отказался от своей дичи, то и г-н Жюстен оставил при себе свою сеть, еще мокрую и покрытую тиной, и сачок с рыбой, которую он по одной, не стесняясь, вытаскивал оттуда и трогал заскорузлыми руками, меж тем как брат его, молча, проводил пальцами, в ногти которых набилась земля, по красным и серым перьям куропатки, у которой на клюве висела капелька крови.

Так мы приехали в Аспреваль, где г-н де Поканси совершенно не ожидал нашего посещения, которым обязан был он случаю, причине всех событий, долженствующих случиться, и даже многих таких, которые с таким же успехом могли бы и не случиться…»

II

Г-на де Маниссара с г-ном де Поканси соединило некогда обстоятельство, достаточно необыкновенное, странность которого заслуживает того, чтобы о нем упомянуть, раз с этого завязалась их дружба.

Во времена их молодости, около 1643 года, в Париже находилась некая молодая дама из Марэ, галантная, разбитная и статная, которая любила не только показывать, но и на деле доказывать тем, кто, по ее мнению, заслуживал этого, что одного лицезрения недостаточно для того, чтобы составить правильное представление о ее прелестях. Так что она охотно принимала доказательства поклонения, вызываемого ее красотою. Столь откровенный образ действий привлекал к ней множество почитателей, из которых каждый, в свою очередь, получал от нее удовлетворение своим желаниям.

К моменту нашего рассказа счастливым любовником при ней состоял г-н де Поканси, более известный в обществе под прозвищем прекрасного Анаксидомена, находившийся тогда в полном, расцвете сил. Против всякого ожидания Поканси задержался в этом положении, что начало возбуждать ропот против него. Всего нетерпеливее ожидал конца волокиты как раз г-н де Маниссар, которому и принадлежала честь восстановления, посредством занятной уловки, порядка последовательности, слишком надолго приостановленной медлительностью г-на де Поканси.

Вот каким образом принялся г-н де Маниссар добиваться своей цели:

Сговорились поехать за город в увеселительный дом г-на де Маниссара близ Рюэйля. Не будучи чрезмерно пышным, этот дом был вполне хорош для того, чтобы провести денек в беседах или развлечениях, для чего в тот день и были приглашены г-да де Нонанкуры и де Борпре, не забыли и г-на де Сиго, чья толстощекая и блаженная физиономия уже одним своим видом веселила и побуждала к забавам. Поканси и его красавица тоже принимали участие в поездке. Она несколько удивилась, что оказалась единственной женщиной во всей компании и что перед ней нет другого лица, с которым она могла бы сравнить свое, чтобы предпочтение осталось на ее стороне. Ведь для женщин главное удовольствие собираться вместе и заключается в чувстве собственного превосходства над всеми окружающими и в преимуществах, которые они от этого себе приписывают. Это укрепляет их, каждую по отношению к себе самой, в том лестном мнении, которое они заранее составили о себе, потому что соперниц они признают только для того, чтобы сильнее быть уверенным в том, что нет ни одной, не уступающей им в красоте и грации. Поканси не заметил этой особенности или принял ее за особое внимание к своей возлюбленной, которой, конечно, эти господа опасались противопоставлять своих любовниц.

Перед закуской все разбрелись по парку. Маниссар показывал его гостям и везде их водил, пока не подошли к трельяжному павильону, где был накрыт стол. Скрипки непрерывно играли во все время трапезы танцы и арии, которым подпевал г-н де Сиго, причем щеки его так надувались, что похожи были на волынку с человечьим лицом. Даже когда скрипки умолкли, он продолжал гудеть.

Не то вследствие вина, не то вследствие природной пламенности, г-н де Поканси, не успев встать из-за стола, вспомнил, что он заметил в доме прекрасную комнату с удобной кроватью. Туда то он и уединился от --">