Мурацан - Геворг Марзпетуни

укрылись в домах, даже воины, стоявшие на страже перед замком. А ты все ходила, как будто вокруг тебя весна и ты находишься в нашем раю, там, в Гардмане.

Царица встрепенулась. Ей показалось, что кормилица укоряет ее в напрасной скрытности. Почудилось, что, может статься, она делает это в угоду какой-нибудь из княгинь, что ее несчастье известно уже всем и завистливые соперницы рады унизить теперь ее царское достоинство при помощи ее же слуг. Эти мысли взволновали ее, но, скрывая свои чувства, она спокойно спросила:

– Седа, кто тебе сказал, что царица, погружаясь в грустные думы, не замечает, что совершается вокруг?

– Никто, моя дорогая госпожа, это я вижу сама. Седа была бы слепой, если бы не заметила на лице своей повелительницы постоянной тоски, а на лбу – скорбных морщин. Давно, давно знаю я, какое горе терзает твое благородное и доброе сердце.

Царицу охватило волнение. Прежняя подозрительность сменилась внезапно чувством теплого доверия к кормилице. В ее голосе она услышала такую искренность и ласку, как будто с ней говорила родная мать. Не ответив, она задумчиво поднялась со скамьи и, выпрямившись, посмотрела на старуху глазами, в которых светилась доверчивая нежность. В эту минуту она желала бы выслушать от нее все, что та знала о ее страданиях, желала бы проверить сызнова все, что давно было известно ей самой. Но царская гордость не терпит слабости. До этого она никому не поверяла своих дум, значит, не будет говорить о них и с кормилицей. В то же время ей хотелось, чтобы Седа, не спрашивая разрешения, сама продолжала разговор.

Седа не поняла, о чем говорил задумчивый взгляд царицы. Ей показалось, что дерзкими речами она огорчила свою госпожу. Избегая ее взгляда, она поспешила накинуть на нее пышную соболью накидку, которая соскользнула с ее плеч, когда царица встала со скамьи.

– Для таких услуг, мать Седа, ты уже стара. Где мои прислужницы? – мягко спросила царица.

– О, позволь мне одной служить тебе, моя нежная, моя бесподобная! Неужели Седа так постарела, что уже ни на что не годна?

– Мать Седа, я не это тебе хотела сказать…

– Или мое присутствие неугодно царице?

– Седа, ты прерываешь меня.

– Или своими неосторожными словами я огорчила свою госпожу?

– Нет, нет, моя Седа, твое присутствие мне приятно. Ты знаешь, что во время прогулок я никому не разрешаю сопровождать себя. Ты же всегда здесь и всякий раз, когда тебе хочется, прерываешь меня, не считаясь с тем, желает этого твоя царица или нет.

– Так я буду поступать и впредь, моя повелительница! Сердись на меня, если тебе угодно, но я не могу позволить, чтобы ты на долгие часы погружалась в тоскливые думы. Это может повредить твоему драгоценному здоровью.

– «Драгоценному»? Да, быть может, для тебя, моя добрая Седа, только для тебя… – прошептала тихо царица и, снова обращаясь к кормилице, сказала: – Ты имеешь право спорить со мной, мать Седа, я на тебя не сержусь… Да и впрямь я очень долго остаюсь на воздухе. Где мои прислужницы?

– Ты приказала, чтобы они не являлись без твоего зова.

– Так зови их, и пусть подадут мне носилки.

– Сказав это, царица прошла к концу колоннады и, остановившись там, стала смотреть на багровую луну, которая медленно поднималась из-за гор. Хотя было уже довольно холодно и дул ветер, но небо оставалось ясным и безоблачным. Загорались звезды, и диск луны, опустившийся на вершину горы, как волшебный светильник слабо озарял скалистые хребты и холмы. Пенистые волны Азата, несущиеся с высот, местами сверкали, как серебро.

Царица, плененная красотой лунного вечера, вновь погрузилась в раздумье. Еще немного, – она вернулась бы на свое место и вновь отдалась бы мучительным думам, но голоса прислужниц и свет факелов, которые несли слуги, вывели ее из оцепенения.

Царица обернулась. Вместе с прислужницами и кормилицей шла владелица крепости, княгиня Гоар Марзпетуни. Приблизившись, она почтительно поклонилась царице и мягко выразила свое неодобрение по поводу ее чрезмерной любви к одиночеству.

– Отсюда я слежу за дорогой, чтобы первой сообщить тебе весть о приезде князя Геворга, – ответила царица, ласково улыбнувшись.

– Я буду тебе благодарна, если только он привезет нам радостные вести, – сказала княгиня Гоар и протянула царице руку, чтобы помочь ей спуститься со ступеней.

– А если он не привезет их? – спросила царица.

– Тогда пусть крепостные ворота останутся для него закрытыми, – шутливо заметила --">