Марша Кэнхем - Опаленные страстью

Эмори и улыбнулся. — Вы сказали — Святая Елена? Я не бывал там, но очень надеюсь на английское гостеприимство. По крайней мере на это время.

С этими словами Бонапарт направился к реке. Шеймас и два офицера последовали за ним, держа дистанцию в несколько шагов. Аннели опустила пистолет и с облегчением вздохнула.

— Это все? Как просто! А что он имел в виду, сказав «на это время»?

Эмори вытер салфеткой пудру с лица, взял у Аннели пистолет и опустил курок.

— Видимо, Бонапарт не собирается оставаться в заточении дольше, чем в прошлый раз. Впрочем, — Эмори оглянулся, — он наверняка сейчас обсуждает с Шеймасом этот вопрос.

Аннели удивленно подняла брови.

— И как поведет себя Шеймас?

Эмори невольно опустил взгляд на пистолет.

— Половина сокровищ континента… Заманчивое предложение.

— Ты же устоял, — сказала она.

— У меня есть такое сокровище, как ты, — ответил Эмори. — А его хватило бы на десять жизней.

Эпилог

Аннели перестала кружиться и теперь стояла посреди зимнего сада, вытянув руки и откинув назад голову. Слегка задыхаясь, она все еще улыбалась, когда увидела в дверях Флоренс, опиравшуюся на свою трость. На лице ее было написано восхищение.

— Это из-за солнца, — смущенно сказала Аннели, опустив руки. — Платье стало пестрым.

Она расправила складки на белом муслиновом платье. Солнечные лучи, проникая сквозь цветное стекло, окрасили его во все цвета радуги.

— Выходит, усилия Уиллеркинза были не напрасны? Аннели огляделась. Из деревни привезли целую армию слуг, чтобы привести в порядок зимний сад, бальную залу, гостиные и дюжину спален для гостей. Как и пообещал Эмори, в Уиддиком-Хаусе собирались вторично праздновать свадьбу, на этот раз с подобающей пышностью. Устройство церемонии взял на себя Стэнли, брат Эмори. Ждали лорда Уэстфорда, который собирался приехать из Лондона. Прошел слух, будто регент изъявил желание прибыть на несколько дней в Торки подышать свежим воздухом. Беда, которая могла обрушиться на страну, осталась в тайне, однако регент выразил благодарность Эмори и членам команды «Интрепида». Им принесли извинения, а лондонские газеты сообщали, что капитан Эмори Сент-Джеимс оказался настоящим героем, патриотом своей страны И внутри дома, и вне его все чистили, мыли, стараясь придать террасам и садам былую элегантность.

— Пришло известие о том, что к ужину приедут твои родители. Я с нетерпением их жду, как и Милдред. Они советуется с призраком своего покойного мужа, прежде чем приготовить то или иное блюдо, — сообщила Флоренс — Мужа?

— А ты разве не знала? Я как раз молюсь, чтобы он не посоветовал ей снова положить побольше фенхеля в рубец.

— Мама терпеть не может рубец.

— Знаю. И приказала Милдред приготовить побольше Если повезет, твоя мама свалится в постель до того, как мне придется силой заставить ее есть. Слава Всевышнему, что Люсиль Олторп не выходит из дома с тех пор, как вернулась из Лондона, не то я бы ей показала! И как только твой муж не придушил ее? Где он, кстати говоря?

— Он все утро провел с Артуром, — сказала Аннели. — Я видела их недавно на яблоне.

— Говорят, он пообещал взять его на борт «Интрепида», когда корабль переоборудуют.

Аннели кивнула.

— Эмори хочет отвезти его к вороньему гнезду, чтобы он почувствовал настоящую высоту. Я как-то была там, так у меня дух захватило от окружающей красоты.

— Наверное, он тебя там целовал, — предположила Флоренс и, заметив, как покраснела Аннели, добавила:

— Неудивительно, что у тебя захватило дух, дитя мое. Помню, как занималась этим однажды на крыше конюшни: мне казалось, что я парю в облаках.

— На крыше? — Аннели ушам своим не поверила.

— Да. Мы чуть шеи себе не сломали, зато как это было чудесно! Стояла жара, и его мускулистое тело блестело от пота Я принесла ему прохладительный напиток, а там пошло-поехало, мои юбки взлетели вверх и… — Она слегка пожала плечами и повернулась, когда вошел Уиллеркинз с огромным букетом красных роз. Флоренс стукнула его тростью по ноге. — Куда это ты несешь?

— Вы велели украсить альковы цветами, мадам, — морщась от боли, ответил Уиллеркинз.

— Не этими, дурак. Я заказала красные роды для своей спальни. В доме вполне достаточно всевозможных цветов, ими и украшай.

— Да, мадам. Простите меня. — Он поклонился и вышел.

— Память его подводит, — сказала Флоренс. — Ведь он знает, как я люблю красный цвет. Иногда я жалею, что не оставила его на --">