Злата Линник - Элеонора. Кровные узы

короче некуда, парни с длинными волосами, побрякушек железных на себя понавешают и ходят, людей пугают. Никакой совести нету!

— А футболки ихние: добро бы что красивое нарисовали, так ведь нет: скелет, прости господи, на гитаре играет. Андрюша из одиннадцатой квартиры — такой хороший мальчик был, скромный, никогда не было, чтобы прошел и не поздоровался. А теперь туда же: куртка кожаная, в железе вся, браслеты с колючками. Я, говорит, баба Катя, не Андрюша больше, зовите меня Сатонис. Ума не приложу — латышом, что ли, решил заделаться?

— Вот и я говорю, звезду железную на шее таскает, а музыка у них из квартиры — ровно черти в сковородки лупят... Ну вот, дождались, идут, изверги. Теперь из квартиры будет не выйти, ведро и то вынести невозможно.

Записи одного из жильцов

Ну почему именно наш подъезд? Хотя что в этом удивительного... Если войти в подворотню, взгляд сразу упирается в нашу дверь, а винный магазин, вон он, в десяти шагах.

Дом у нас старинный, построен сто с чем-то лет назад, на лестничных площадках хоть дискотеку устраивай; подоконники широкие, наверно, на них можно улечься спать и не бояться, что упадешь. Бабуля рассказывала, что когда-то, еще до революции, они были мраморными, а уже потом их поменяли зачем-то на деревянные. Должно быть, искали клад, а не найдя ничего, прихватили мраморные доски, — наверно, сейчас на какой-нибудь станции метро красуются...

Нет, вообще-то мне наш дом нравится, несмотря на то, что живем мы в коммуналке. У меня почти отдельная комната, даже с кусочком окна и дымоходом в стене. Когда-то здесь был камин, только его еще прежние жильцы разобрали, а вот дымоход в полном порядке, я проверял. Отец еще, когда я пошел в первый класс, поставил перегородку; теперь у нас что-то вроде мини-квартиры: две комнаты и прихожая. Соседки до сих пор завидуют, им-то такое никто не построит; а отец, когда я перешел в четвертый класс, куда-то исчез. Куда, мама не говорит, а я и не спрашиваю. Она хоть и искусствовед по образованию, а стоит только заикнуться об отце, поднимает крик и кидает, что под руку попадет. Я маленьким был, все ждал, когда он приедет, а теперь мне это как-то параллельно.

Одним словом, дом у нас просто классный; одни окна на лестнице чего стоят, самые настоящие готические, как в средневековом замке, хотя мама говорит, что это модерн начала двадцатого века. Полы тоже мозаичные, как во дворце, жаль, правда, что мозаики осталось не так много, в основном по углам, где ее от грязи и не разглядишь толком, а посредине наляпано что-то отстойное в шашечку, прямо как в общественной уборной. Я, когда иду по лестнице, всякий раз пытаюсь себе представить, каким наш дом был раньше, еще до всех переделок.

Соседка говорит, под потолком была лепнина, только она после капремонта куда-то подевалась, и стены в парадной уж точно не красили зеленой краской. Странно: вроде цвет сам по себе ничего, а посмотришь — впору удавиться. Зато квартира у нас супер: до революции тут жил какой-то банкир, а наша с мамой комната была его кабинетом. Бабуле повезло меньше: она живет в бывшей гардеробной. Говорит, ей так спокойнее. Комната, в принципе, ничего, только окно выходит прямо на стену соседнего дома. Если открыть форточку, то до стены можно преспокойно рукой дотянуться. Я бабуле как-то предложил заклеить все стекла самоклейкой под витраж — крутая готика или тропики, с попугаями и обезьянами, а ей почему-то не понравилось. Как будто на грязную стенку смотреть приятнее. Хотя, с другой стороны, бывает и хуже. Вот, к примеру, в соседних Домах два окна разных квартир точнехонько друг напротив друга, а расстояние между ними не больше метра. Ничего себе, прикололся кто-то!

Соседка Ирина Юрьевна, русичка на пенсии, живет в бывшем танцевальном зале; по комнате запросто на велосипеде ездить можно. У нее там целый лабиринт из каких-то шкафов, тумбочек, кухонных столиков; заблудиться — как делать нечего. Она у нас что-то вроде местной легенды: старейший житель квартиры, а вся ее коллекция мебели оставлена теми, кто отсюда уехал за последние пятьдесят лет. Между прочим, в прошлом году заявились наследнички того самого банкира — прилетели из Парижа, — хотели нашу квартиру купить, а жильцов расселить в «спальные» районы. Мама-то обеими руками «за», да и я особенно не возражал, а вот Ирина Юрьевна и еще две соседки уперлись и ни в какую. Ну и правильно: кому охота туда переезжать. Я был у одного парня из института в гостях. Он --">