Нора Робертс - Смуглая ведьма

– Верно. Хороший знак. – Хорошим знаком был и весь этот хмурый день, когда старая колдунья Калук не могла без солнца найти хворост в лесу. Значит, весна будет ранней – такая примета.

Терн цвел обильно, словно приглашая весенние цветы последовать примеру.

В глазах дочки она читала надежду, как и в глазах и голосах собравшихся у праздничного костра. В поисках этой надежды Сорка прислушалась и к себе.

Но почувствовала только страх.

Сегодня «голос» опять может явиться – она его чуяла. Подползет, затаится, станет плести свои козни. Скорее в дом, подумала Сорка, в родную хижину – запереться на засов, и так, чтобы чарами заслонить детей и себя от беды.

Она стегнула пони, чтобы ускорил шаг, и свистом подозвала собаку.

– Быстрее сюда, Брэнног, сестренка уже спит на ходу.

– Весной вернется папа, – задумчиво произнесла девочка.

Хоть у нее и было тяжело на сердце, Сорка улыбнулась и взяла дочь за руку.

– Вернется. Папа будет дома к Билтейну^[2], и мы закатим пир!

– А можно мне его сегодня увидеть вместе с тобой? В огне?

– У нас очень много дел. Перед сном еще надо скотину накормить.

– Ну хоть на минуточку? – Брэнног обернулась на мать, и в ее дымчато-серых глазах стояла мольба. – Увижу его – и мне приснится, что папа снова дома.

Вот бы и мне так, подумалось Сорке, и на этот раз она улыбнулась от всего сердца.

– Ну хорошо, на минуточку можно, маленькая, но только когда все дела переделаем.

– И когда ты примешь свое лекарство.

– Лекарство? – Сорка округлила глаза. – Я что, выгляжу больной? Мне требуется лекарство?

– Мам, ты все еще очень бледная, – негромко ответила Брэнног.

– Просто немного устала, не о чем волноваться. Эй, Эймон! А ну-ка, держи сестренку! Аластар почуял дом, теперь его не удержишь. Смотри, чтоб не упала!

– Да, мам, она лучше Эймона ездит.

– Это верно, ведь конь – ее талисман, но сейчас-то – видишь? – она прямо засыпает в седле.

Дорога повернула; копыта пони позвякивали на мерзлой земле, он еще ускорил бег при виде своего сарая возле хижины.

– Эймон, займись Аластаром, он сегодня заслужил лишнюю миску зерна. Сам-то наелся? – добавила она, когда малыш заворчал.

Мальчик широко улыбнулся. Красивый ребенок. Как летнее утро. И вместо того чтобы проворным зайчиком соскочить с коня, протянул маме руки.

Ласковый малыш, только дай пообниматься, подумала Сорка, легко сняла сына с седла и поставила на ножки.

Брэнног не нужно было напоминать об обязанностях. Девочка управлялась с хозяйством едва ли не наравне с матерью. Сорка взяла на руки Тейган и, ласково приговаривая, понесла в дом.

– Пора спать, моя хорошая.

– А я – пони, я весь день скачу.

– Конечно, причем самая красивая из всех пони. И самая быстроногая!

За долгие часы их отсутствия огонь в очаге превратился в угли и сейчас едва согревал жилище. Пронося малышку к ее кроватке, Сорка протянула одну руку к очагу. Пламя немедленно вспыхнуло с новой силой.

Она уложила и укутала Тейган, пригладила ей волосенки – цвета солнца, как у отца, – и дождалась, пока темные и глубоко посаженные, как у мамы, глазки не закроются.

– Пусть тебе снятся только сладкие сны, – прошептала она и коснулась рукой амулета над кроваткой. – Спи спокойно до самого утра. И пусть все, что ты есть и чем ты наделена, сбережет тебя в ночной тьме до самого рассвета.

Она поцеловала мягкую детскую шейку и выпрямилась, поморщившись от тянущей боли в животе. Эта боль приходила и уходила, но зимой ей становилось хуже. Надо последовать дочкиному совету и принять зелье.

– Бригид, сегодня твой день. Помоги мне поправиться! У меня трое детей, и я им нужна. Не могу бросить их одних.

Она оставила уснувшую Тейган и пошла помочь старшим детям по хозяйству.

Когда на землю опустилась ночь – слишком стремительно и рано, – она заперла входную дверь и отправилась укладывать Эймона.

– Я совсем не устал, ни капельки! – заявил мальчик, с трудом открывая глаза.

– Ну, это я вижу. Вижу, что ты бодр и весел. Будешь сегодня летать, сынок?

– Ага, буду! Высоко-высоко! А ты меня завтра еще научишь? И можно я утром пойду гулять с Ройбирдом?

– И научу. И погулять можно. Что до сокола, ты же знаешь: он твой, ты его видишь, понимаешь, чувствуешь. А сейчас отдыхай. – Она взъерошила ему темно-каштановые волосы и поцеловала в закрытые глазки --">