Софья Подольская - Жизнь навыворот

купюру.

  - Сейчас будет двести.

  Под этим взглядом пасовал даже зав. отделением.

  - Ладно, сдаюсь, - подняла руки в знак примирения. - Кого привезли, не знаю. Но судя по Артёму Петровичу, там, скорее, случай сложный, а не лицо известное.

  - Твоя правда, - от вздоха всколыхнулась могучая грудь, упакованная в форменный верх.

  Татьяна выдвинула ящик стола, бросила в него сотку и не глядя вытащила зеленый целлофановый сверток. Выхватив из пухлых, перетянутых золотыми кольцами, пальцев вожделенный предмет, Серафима натянула бахилы и зашаркала по унылой белой плитке. Путь ее лежал прямо по полутемному коридору, резко пахнущему антисептиком, и направо, к палате для важных персон. Иначе с чего бы Татьяне заикаться о звездах.

  - Чего так долго?

  Тёма вцепился в нее со рвением энцефалитного клеща.

  - Бахилы, - подняла ногу, демонстрируя уродливую зеленую калошу.

  - А, точно. Ну, рассказывай, что это за тип? - он почти пританцовывал от нетерпения. - Ты куда пошла?

  - Ты первый, - сказала рассматривая незнакомца в скудном свете настольной лампы.

  На фоне бязевой наволочки в дурацкие розовые цветочки его лицо казалось особенно чужим. Высокий лоб, резкие скулы, тонкий прямой нос, идеальный рисунок бледных губ и неожиданно темные брови и ресницы, за которые девы, не задумываясь, отдали бы несколько лет жизни.

  - А мне нечего рассказывать. Он здоров.

  Тёма достал из кармана эластичный мячик и принялся методично сжимать его в руке.

  - Тёма, - резко развернулась, - не время для шуток.

  - Да какие шутки, Сим? - мужчина приподнял светлые брови. - Здоров. И с кровью у него все в порядке, и с остальным тоже. Давай, признавайся, что он принял?

  Серафима на автомате достала пачку, и только вытащив сигарету, опомнилась. Спине стало мокро.

  - Так, - содрала с себя пуховик, бросила в неудобное кресло рядом со своим рюкзаком, - я гуляла с Айном. В сквере он сорвался и побежал. Когда нашла, он прыгал вокруг этого мужика, и мужик был ранен.

  Тёма подошел, приподнялся на цыпочки, сверля Серафиму подозрительным взглядом:

  - В ушах не шумит? Голова не кружится? Голоса там всякие, нет? А ну закрой глаза и дотронься пальцем до носа.

  - Этим? - средний палец проплыл перед глазами Артемия неверующего. - Я трезвая, Тём. И на зрение не жалуюсь.

  - Фамилию, имя, отчество свое назови?

  - Андреева Серафима Олеговна. Паспорт показать?

  - А я кто?

  - Артём Петрович Даманский. Хирург и бабник.

  - Ну, допустим, - врач поскреб русый затылок. - В общем так, времени до утра. Проспится, забирай его на все четыре стороны. Я как самовольный уход оформлю.

  Артём постоял, какое-то время, раскачиваясь с пятки на носок, потом решительно сунул мячик в карман:

  - Тут останешься?

  - Да. Вдруг спящая красавица раньше очнется.

  Пошла, переставила стул поближе к кровати. Извлекла из рюкзака планшет.

  - Так, может, поцелуй его, для ускорения процесса, - сверкнул идеальными зубами Тёма.

  - Не могу, Тём, - уселась, забросив ногу на ногу, - сам знаешь, у меня принцип.

  - Уверен, он не будет против.

  - Вот очухается, спрошу. И навешай лапши Татьяне, а то она там уже в предвкушении международной сенсации.

  - Если что понадобится, звони.

  - Ага. Кстати, Тём.

  - Чего? - тусклый свет из коридора, просачивался в палату через открытую дверь.

  - Спасибо, - послала воздушный поцелуй.

  Мужчина сделал вид, что перехватывает его и, подув на ладонь, отправил обратно. Улыбнулся в ответ на ее улыбку и, наконец, ушел, оставив Серафиму наедине со странным пациентом.

  Глава 2

  Курить хотелось зверски. Судя по крупным, явно мужским часам, редко покидавшим татуированное запястье, она торчала в палате уже прилично. Серафима забросила в рот жвачку, недовольно глянула на покрасневший индикатор планшета, потянулась, разминая затекшие плечи, достала из рюкзака зарядку и отправилась на поиски розетки. Пристроив голодный девайс к кормушке, подошла к окнам, прикрытым широкими бежевыми жалюзи, в тон стенам.

  За стеклом октябрь сдавал вахту ноябрю. Луна уныло освещала больничный городок. Ветер, готовя деревья к зиме, сбивал последние упрямые листья. Интернет подтвердил предположения Серафимы: людей с синей кровью не бывает, в животных они превращаются только в книжках и кино, а трупы растворяются отнюдь не в воздухе. Зато символы с ножен, предусмотрительно --">