Тесса Доун - Кровавое пробуждение (ЛП)

не пришла.

Сколько длилиась агония, он не знал. Минуты? Часы? Может, дни? Могла пройти целая жизнь, прежде чем, наконец, все прекратилось… и пришла жажда.

Всепоглощающая дикая жажда.

Жажда крови.

Она заставила мальчика покинуть убежище. Прижимаясь к земле, как животное, он пробирался во тьме в поисках отца.

Сейчас, когда горькие слезы обожгли глаза, Наполеан растерянно смахнул их и увидел кровавые разводы на руках.

Великая богиня Андромеда, во что он превратился?

Достигнув деревенского площади, мальчик остановился возле старого каменного колодца. Когда зрение приспособилось к темноте, он краем глаза заметил тень. Нет, этого не могло быть.

Пожалуйста, боги, нет!

Ужасающая сцена предстала перед ним: Джегер Демир, злой Принц, сидел, склонившись над телом отца. Глаза Принца были совершенно безумными, когда он склонился к горлу Себастиана, разорвал плоть и начал пить кровь. Наполеан не мог ни пошевелиться, ни отвернуться, пока эта жуткая сцена разворачивалась перед ним, пока злой Принц осушал тело отца, разорванное в клочья.

И затем…

Шокированный, дрожащий и сокрушенный, мальчик, как последний трус, смотрел, как Джегер вытаскивает меч и отсекает голову Себастиана.

Когда страх, наконец, отпустил, Наполеан сжал руки в кулаки и прокричал в небо:

— Нееееееееет!

Он кричал до тех пор, пока горло не начало саднить.

— Отец! Отец! Отец! Отец…

Дзыыынннь.

Наполеан Мондрагон тяжело надавил кнопку будильника, сел и вытер пот со лба. О боги, только не снова. Он опустил ноги с края большой кровати и положил локти на колени, а лицо спрятал в ладонях.

Уже третий раз за неделю ему снился этот кошмар.

Наполеан был правящим лордом дома Джейдона и единственным мужчиной, живущим со времен Кровавого проклятия. Воспоминания временами наводняли сны, но так часто — никогда. О Аид, кошмары, вероятно, возникли из-за очертаний мужчины, которого он увидел в тени несколько недель назад: того, кто так сильно, до невозможности, походил на убитого отца.

Отца, который был мертв уже двадцать восемь веков.

Наполеан потер глаза и нахмурился. Боги, он мог бы прямо сейчас воспользоваться расположением Принцессы: прикосновение ее нежной руки, обворожительный взгляд, теплота мягких губ.

«О дьявол, Наполеан. Зачем мучить себя?»

Он сложил руки и покачал головой. Ванья Демир была ярким светом во тьме, нескончаемой жизнью. Ее присутствие в особняке принесло песню, смех и радость в сердце мужчины, которое не знало ничего, кроме долга и одиночества, уже двадцать восемь сотен лет. Влечение между Наполеаном и Ваньей казалось магнетическим, его невозможно было отрицать. Она стала смыслом его жизни. Но это также стало и одной из причин, по которой Принцесса ушла.

Это, а также приглашение пожить у Маркуса и ее сестры с их новорожденным малышом. Семья была для Ваньи всем, и она не собиралась упустить шанс воспитывать племянника… или находиться рядом с сестрой. К тому же Наполеан начал значить для Принцессы слишком много, и она опасалась, что влюбится в мужчину, с которым не может остаться, в мужчину, которому суждено выбрать только одну женщину на всю вечную жизнь.

И эта женщина — не она.

Ванья не была истинной судьбой Наполеана и уже слишком много потеряла в своей жизни, чтобы потерять еще больше.

Вампир пожал плечами, пытаясь направить мысли на что-нибудь другое. Какая разница, почему Принцесса ушла?

Ее больше не было. Она не вернется. И это правда.

Поднявшись с кровати, Наполеан направился в душ и включил воду. Нет, он не будет больше думать о Ванье. У него и без того достаточно вопросов о недавно обнаруженной колонии Темных. С недавнего времени по всей Лунной долине начали находить тела мертвых, а точнее, убитых и обескровленных людей.

И, черт возьми, этот проклятый кошмар начал действовать Наполеану на нервы. Почему сейчас, спустя столько лет, эти воспоминания снова начали его мучить? Неужели он так никогда и не сможет освободиться от этой вины? Неужели вампир всегда будет испытывать жгучий стыд за тот день, когда его отца убили?

И кем был мужчина, которого он видел в тени?

--">