Эн Варко - Я – Тайига

теперь светило лишь служение Святой Троице при каком-нибудь монастыре. Увы и ах – мы оказались невостребованными невестами. Пинта-хромоножка, косоглазая Сольди, Самирра Припадочная. Ну и мы с Норой. Я из-за запятнанной родословной, а моя подруга из-за отсутствия приданого.

Некоторое время нас это расстраивало, но потом мы стали рассуждать по-другому. А нам надо замужество? Мужнин деспотизм, вечная беременность, детские какашки… Фи! Институт, хвала Святой Троице, предоставлял нам возможность выбора своего будущего. Первый вариант – возвращение домой – отметался однозначно и мной, и Норой. У нее были сложные отношения с отцом, у меня с мачехой. Можно еще стать фрейлиной при какой-нибудь знатной даме. И даже попытаться выйти замуж за какого-нибудь дворянина при ее дворе. Хотя это однозначно не для меня. В роли этой самой дамы воображение сразу рисовало мою сестру – взбалмошную, обидчивую и мстительную блондинку. Представляю, кого бы она мне подсунула. Нет уж, увольте! Был еще один вариант – остаться в институте и стать помощницей классной Агнесс. Тетя меня давно уговаривала. И отец был бы рад. Но вот Нора… С подругой мне расставаться никак не хотелось. Поэтому мы решили с ней проситься в женский монастырь Святого Рохли – величайшего лекаря всех времен и народов.

Быть сестрами милосердия – очень романтично и благородно! Вытаскивать раненых с поля боя, ухаживать за мечущимися в горячечном бреду больными, утешать, выхаживать, заботиться – так мы будем нужны огромному количеству людей. Утвердившись в своем решении, мы с Норой начали усиленно изучать целебные особенности трав и собирать гербарии.

Сегодняшняя ночь как нельзя лучше подходила для пополнения нашей коллекции. Мы перекинули через окно веревку из связанных простыней и сноровисто спустились со второго этажа в сад.

Кровавая Леди показалась над крышей нашего особняка. Дымка над садом сгустилась до фиолета, а белые жасмины и розы поменяли свой цвет на розовый. Жуткое небесное светило издавна считалось покровительницей вампиров и оборотней. Из-за восточного крыла института выглянула Шальная Ведьма и заиграла на листьях и траве рыжими бликами. Говорили, если у человека есть в крови примесь нечистой силы, то она обязательно себя проявит, когда Ведьма в силе. Призрачная Дева – дарующая напрасные надежды обманщица, любимица лунатиков, влюбленных и сумасшедших – загадочно мерцала над головой. В моей груди все сильнее разливалось сладкое предвкушение…

Люди боялись ночей, когда все три сестрицы собирались на небосклоне вместе. Считалось, что в такие ночи нечисть любит выбираться на лунный свет. Глупое заблуждение! Мы с Норой не раз свершали вылазки такими ночами, но ни одной прогуливающейся нечисти в окрестностях еще не встречали. Вообще никого не встречали. Все живое пряталось, запиралось в дома, забивалось в норы, напивалось святым пивом или просто спало. Что нас с подругой более чем устраивало.

– И все-таки бесогон здесь не тот, – вернулась я к нашему давнишнему спору.

– Ерунда, – заявила Нора и повернулась ко мне спиной. – Помоги, пожалуйста.

Платье сзади у нее топорщилось. В такие ночи у моей подруги всегда вырастал хвостик. Я аккуратно распустила шов, выпуская его наружу. И он радостно завилял, приветствуя свободу. Очень милый – пушистый, черненький и блестящий.

– В трактате Святого Цельбуса говорится, что настоящий бесогон растет только на освященной земле. А если монастырский сад не освященная земля, то какая, по-твоему, освященная? – счастливо вздохнув, поинтересовалась Нора.

– Святой Акакий утверждает, что настоящий бесогон должен испускать свечение, – возразила я. – Именно это свечение и развеивает нечисть, как дым.

Нора понюхала воздух, а потом решительно нырнула в куст терновника

– Чем тебе не свечение? – презрительно фыркнула она, возвращаясь с добычей в виде пучка невзрачной травки.

С первого взгляда похожа на клевер, только листочки не тройчатые, а из четырех долек. Мелкие ворсинки действительно отливали радужкой. Тем не менее я упрямо мотнула головой.

– Он неправильно светится. В книге написано, что вокруг растения должен быть нимб, как над головами Великомучеников. А здесь его нет.

– Лира, ты как ребенок. Нельзя же верить всему, что написано!

– Я ребенок?

– Большой и безрассудный!

– Я?!

– А ты думаешь, я?

Иной раз она меня просто --">