Анастасия Сергеевна Акулова - Вихрь в клетке

золото, бриллианты… Пожалуй, мои надменные родители еще никогда не были так щедры, как при подготовке к этой свадьбе. Впрочем, это стало для них мелочью, ведь Нурлан, Владыка мира, заплатил за меня стоимость двух-трёх таких княжеств, как наше. И всё для того, чтобы присоединить плодородные «ничейные» земли к своей огромной державе. Это была излюбленная тактика айсфаганцев во все времена — бескровно покупать земли. Удобно: денег у айсфаганцев куры не клюют, а жениться Нурлан может сколько угодно, их обычаи это позволяют. Что до меня… кому какое дело. Ведь с детства готовили к этой роли, и вообще, по словам дражайшей матушки, «стоит гордиться, что продали дорого».

Гордиться я, конечно, не гордилась, но покорно склонила голову, и даже надеялась, что во дворце мужа меня ждет счастье, покой, светлые чувства, каких не было «дома». Лишь только тлел в душе неясный огонёк…

«Дома» у меня не было ничего своего, ничего настоящего, и никого. Никого, кроме Бехрама, моего друга детства. Лишь в его глазах я, уходя, увидела боль.

Если бы я могла повелевать своим сердцем, своей жизнью, я полюбила бы в ответ, но, повторюсь, у меня не было ничего своего. И колёса увозили туда, где тоже ничего не будет…. Но надежда умирает последней?

Ни одна струнка не дрогнула в сердце моём при виде небывалого великолепия моей новой золотой клетки. Ведь золото мертво, а мне хотелось жизни, безумного, испепеляющего огня… такого, какой я увидела в его глазах, столь же чёрных, как мои собственные.

Нурлан был умопомрачительно красив. На широкой тахте, в богатом ночном халате, в полутьме комнаты словно статуя древнего бога, идеальный, вырезанный из камня, но горячий, обжигающий, как сама преисподняя. Сердечко дрогнуло и помчалось вскачь уже не от страха а он смотрел с самоуверенной насмешкой.

— Говорят, княжна, тебе достался дар якобы прародительницы вашего рода, богини Аранетт. Хотелось бы в этом убедиться, удивишь? Танцуй.

Тон, не знающий возражений.

Танцевать для него в брачную ночь, как последняя рабыня? Что это — любопытство из-за слухов или попытка унизить?

Теперь уже я усмехнулась, чем наверняка его удивила. Если хотел поставить на колени, чтобы как наложница пала к его ногам после танца, то выбрал явно не тот способ. Потому что в моих жилах действительно течет кровь богини…

Я танцевала с игривой улыбкой, так, как никогда в жизни, практически паря над землей. Чувствовала каждой порой распаленного тела, как закипает кровь, как всё сильнее обжигают взгляды…

— Достаточно. Убедила… — хрипло прошептал, жестом поманив к себе.

Но, смеясь, я продолжала танцевать, касаясь лишь искристым платком, словно путами, пока не подхватили сильные руки…

Я убедила себя, что смогу быть счастлива в своей золотой клетке. Меня убедили накрепко вбитые в голову законы, страстные ночи, сладкие речи, по сути, ничего не обещавшие. И да, я впервые влюбилась, влюбилась в собственного мужа. Порой жестокий, но снискавший уважение подданных, известный стратег и воин, умный, сильный, красивый, он казался мне идеалом. Я любила подолгу слушать его, искать слова ободрения, когда это требовалось, и танцевать, когда он просил или приказывал, даже если самой не особо хотелось. В его руках, обласканная красивыми словами, я впервые в жизни чувствовала себя важной, любимой. Но ошиблась.

Магия танца, дарованная мне прародительницей, оказалась неспособна постоянно повиноваться чужому желанию, или, может, я просто надоела мужу, став одной из многих… Как бы то ни было, вскоре он провел ночь с другой наложницей, потом со второй, третьей… Моё сердце разрывалось, я будто умирала каждый день. Разрывалось так мучительно, что однажды стало почти всё равно. И огонь, так долго во мне тлевший, наконец разгорелся.

«…завтра, у стены» — мелькнул край записки, безжалостно брошенной мною в камин.

Подмигнула своему отражению в зеркале. Красива, как никогда, в сияющем алом костюме.

«Да, Бехрам, уже завтра…»

Гаремный праздник был в самом разгаре. Красавицы-наложницы танцевали, изощряясь вовсю, дабы привлечь внимание повелителя, который откровенно скучал и не порывался уйти спать раньше времени только из уважения к традициям.

Жен и «состоявшихся» фавориток в эту часть дворца не приглашали, поэтому я была незваным гостем.

— Позволите и мне станцевать для вас, мой повелитель?..

Он явно хотел возразить, удивлённо --">