Ольга Островская - Кто ты, моя королева? (СИ)

сопровождаемый мучительной болью, тошнотой, и выматывающими дыхательными упражнениями. Мне грозило длительное восстановление, строгая диета, но я была жива. Мама почти прописалась в моей палате, взяв на работе отпуск, чтобы ухаживать за мной. И всё бы хорошо, но мне не становилось лучше. Каждый день снова и снова начинался с боли. Мне уже пора бы было понемногу подниматься, сидеть, а я не могла. Внутри начинало жечь, ныть, казалось, что внутренности горят. Накатывала невыносимая тошнота, которую я всеми силами пыталась сдержать, потому что поддаться ей означало подвергнуть себя адской муке. Постоянные обмороки и состояние болевого шока лишь усугублялись. Я не могла ни есть ни пить, и просто чувствовала, как жизнь во мне угасает.

Мама била тревогу, места себе не находила, но её успокаивали, говорили, что это последствия операции, что всё пройдёт, что это во мне воли к жизни не хватает. Да что они понимают?!! Я ещё и не жила толком. Мне столько всего хотелось!!! Семьи хотелось, любви настоящей, детей! Мир хотелось увидеть, себя найти! Да как они смеют говорить, что во мне воли нет?!! Да я жить хотела так, что только на этом и держалась, когда мне окончательно поплохело настолько, что отмахиваться они уже не могли. А новое обследование повергло меня в панику. Эти сволочи забыли во мне зажимы и марлю.

Меня снова начали готовить к операции. Мама, как чувствовала, привела Митю, чтобы я могла с ним увидеться. Ещё и моя лучшая подруга Катя как раз срочно вернулась из командировки и прибежала в больницу с пылающими глазами и украдкой стираемыми слезами. Последний час перед тем, как меня укатили в операционную, со мной были мои самые близкие люди, давая мне заряд сил на упорную борьбу. Ничего эти доктора не понимают. Я буду жить, чего бы мне это не стоило.

Так странно ничего не чувствовать. Мне, кажется, глаза мои открыты, но я ими ничего не вижу. И слышать ничего не могу. Лишь какие-то далёкие голоса, несущие тарабарщину. Мне хочется повернуть голову, прислушиваясь. Но пошевелиться я тоже не могу. И головы не чувствую. И остального тела. Так странно. Я вроде бы, как есть, и будто бы нет.

Снова эти голоса. Теперь уже значительно ближе. Особенно хорошо различим один. Мужской. Красивый. Кажется, такие называют бархатными. Я бы сравнила его со сталью под бархатом. Он что-то говорит. Возможно даже мне. Но я ничего не понимаю. И видеть до сих пор ничего не могу, на глазах словно белая пелена. Однако мне кажется, что кончики пальцев начинает покалывать.

Он снова пришёл. Этот голос странно на меня действует. Он, словно вытаскивает меня из забытия, заставляя стремиться быть. Хочу узнать, кто этот мужчина, чьё незримое присутствие возвращает меня к существованию. Чем не цель? Он ругается с кем-то. Грозит, что четвертует, если его жена умрёт. Очень убедительно грозит. Повезло его жене, против такого не попрёшь. Приятно уже хоть что-нибудь понимать. Ещё бы хоть что-то чувствовать. Надоело быть деревяшкой. Покалывание сместилось на ладони и ступни. Хорошо, что они у меня есть. Значит я не умерла.

— Ваше величество, Ваша супруга постепенно восстанавливается. Но поймите, от этого яда вообще никто ещё не выживал. То, что она это смогла, уже чудо. Дайте мне время. Ей лучше с каждым днём. — лебезил дребезжащий голос совсем рядом.

— Я вас понял, Варэк. — холодно отчеканил тот, кого я так хотела услышать. — Виновник до сих пор не пойман, так что в королевские покои по прежнему доступ будет только у вас. Отвечаете головой за её жизнь. И никто не должен знать, что королеву отравили.

Мне показалось, что надо мной пошевелился воздух и в белой пелене мелькнула какая-то тень.

— Как интересно! Она в сознании! — эмоционально воскликнул тот, кого окрестили Варэком. — Ваше величество, вы меня слышите?

Наверное, кто-то в моей палате включил телевизор с очередным сериалом про отравленных королев и властных королей. Значит и голос, который тащил меня обратно в жизнь, принадлежит актеру. Надо будет потом у мамы спросить, что она смотрела. А пока можно порадоваться, что руки я уже по локоть чувствую. Что же со мной такое произошло?

Кто-то взял меня за руку. Несмело так, неуверенно. Пальцы дрогнули от этого уже забытого ощущения, что выдернуло меня из очередного сна. Рядом раздался новый голос. На этот раз детский. Тихий, полный мольбы,

--">