Анна Григорьевна Владимирова - Истинная для Мира: Наследие

голосов — обреченным. Уже гораздо позже я научилась бояться тот мир за гранью, но выбирать не приходилось, ведь я была единственная с такой на редкость гадкой одаренностью. Теперь, лишь при упоминании о том, что мне снова нужно пробраться в потусторонний мир, меня начинало знобить.

Я была личным помощником Магистра всея северной области и Питерского Ведовского Института — Горевич Зула Вальдемаровича. Про себя я звала его «Горыныч». Сначала Магистр был для меня Богом, потом неожиданно стал другом и начальником, но чувство, что этот человек следует своим собственным, только ему понятным, целям, не оставляло никогда. Даже просто болтая с ним за бокалом вина в каком-нибудь ресторане поздно вечером после работы, я временами ловила на себе его задумчивый взгляд.

Иногда мне вполне нравилась такая жизнь. Зул никогда не обижал зарплатой и премиальными, и я могла позволить себе все, что угодно. Чем дальше было воспоминание об очередном путешествии за грань, тем ярче играли краски жизни. Но стоило снова оказаться там, где любая ошибка — последняя, и снова хотелось бежать без оглядки, лишь бы никогда больше не встречаться с теми, кто ждал там, в темноте и холоде…

Однажды после очередного такого потустороннего путешествия я еле доползла до самолета на Москву, а там — выпала в руки Амира с самого трапа. Волк долго приводил меня в чувства, и тогда мне казалось, что это он — мой единственный мужчина, который приручит чертову кошку, сделает зависимой от своей ласки настолько, что та не сможет больше без него. Но, кошка во мне быстро воспряла духом, забыла весь ужас и снова рванулась на волю. Смогу ли я без Амира сейчас — не была уверена, но точно знала другое — не смогу быть только его. А он не примет иного положения дел, как и любой нормальный зверь.

Может, и к лучшему, что все так закончилось… Даже наверняка. Забывала же я других? Забуду и этого.

Питер встретил таким снегопадом, что самолет едва посадили со второго раза. На выходе из терминала меня уже ждал водитель Зула.

— Алиса Мирославовна, приветствую! Как полет? — искренне просиял высокий краснощекий «Емеля», как я прозвала его про себя. Он бодро перехватил у меня сумку.

— Добрый вечер, Максим Валерьевич, пойдет, но бывало лучше, — улыбнулась мужчине.

— Зул Вальдымарыч, слышал, подкрутил маленько… А то бы не вылетели вообще.

— О, как? — усмехнулась я, но тут же скисла — значит, сильно нужна, иначе Зул редко вмешивается. — Не знаете, что случилось?

Шумный аэровокзал не мешал мне слышать то, что было нужно.

— Вы же знаете, о том он редко распространяется, вы у нас, Алиса Мирославовна, все больше остальных знаете, — добродушно отмахнулся водитель. — Но, говорят, несколько важных встреч ожидается, на завтра — послезавтра мне велено быть всегда наготове, выходных снова не предвидится.

Ясно. Звучало буднично и совсем не страшно.

3

— Надеюсь, что не сегодня, — пуловер мою разодранную блузку, конечно, скрывал, но чувства уверенности это не добавляло. Мысли снова скакнули к Амиру, расстояние, разделившее меня с волком, неожиданно повергло в уныние. До Института я доехала в полудреме, и мне все казалось, что Амир рядом. Я видела, как он смотрит на меня пристально, в самую душу, но не подходит. Знала, что если сделаю шаг — назад возврата не будет. И продолжала цепляться за его взгляд…

— Алиса Мирославовна, — тихо разбудил меня Емеля, и я выбралась из теплого уютного салона. Морозец сразу же пробрался под куртку и погнал строем по коже колючие мурашки. Все меньше хотелось к Зулу, и все больше — домой. В ванную.

Магистр встретил прямо в холле Института, но все глаза, которые могли бы зафиксировать сей факт вопиющего нарушения субординации, уже давно окосели.

— Алиса, — подхватил меня под руку босс, всем видом являя свою глубокую озабоченность. А вид был как всегда безупречным. Светло-серый костюм, идеально белая рубашка и туфли. Дорого и со вкусом.

— Что случилось?

Отстранился, заглядывая мне в глаза и нахмурился:

— Должен был догадаться, — вдруг втолкнул меня в лифт и ударил по кнопке. — Бесовские твари, — выругался досадливо под нос.

— Что, простите? — подалась вперед.

— Замуж тебе пора, говорю.

Мои глаза сейчас, наверняка, напоминали кошачьи, как никогда — так я их округлила:

— В смысле?

— В прямом!

Зул раньше никогда не лез в мои похождения.

--">