Татьяна Георгиевна Коростышевская - Огонь блаженной Серафимы

по ступенькам из вагона первого класса, она махнула рукой, и над перроном грянула приветственная песнь, исполняемая под гитары неклюдским ансамблем.

— Ну что за дикость, — троекратно расцеловавшись с нянюшкой, пожурила я ее.

— Гуляй купечество! — ответила она и повертела меня из стороны в сторону. — Загорела как, чисто чернавка, а уж исхудала… Голодом, что ли, морили?

— Отъемся, — пообещала я. — Как без меня поживала, Мария Анисьевна? Вижу, совсем не изменилась.

— Тосковала, — Маняша поправила вдовий плат, — денечки считала до твоего возвращения. Мымра Наташка совсем прислугу заездила, как письмо от Карпа Силыча получила.

Она лихо перехватила чарочку, что вот уже несколько раз пытался поднести мне веселый неклюд, и закусила огурчиком.

— Благодарствую, человече. Теперь душевное что-нибудь исполните.

— Про багаж распорядись, — дослушав слезливый романс, попросила я, — и извозчика кликни.

Маняша распоряжалась мановениями, махнула огурчиком, и, будто по волшебству, рядом появился вокзальный служитель, махнула сызнова полной чаркой, четверо носильщиков принялись выгружать кофры с сундуками.

— Папенька велел полный гардероб заказать, — видя ее удивление, принялась я оправдываться, — не желал, чтоб его доченька в столицах немодной показалась. А с лета, представь, в женской моде кое-что изменилось.

— Барышня Абызова, — учтиво обратился вокзальный служитель, — извольте к лошадиному вагону подойти, там ваша… ваше… бесится оно…

Я отпихнула белозубого неклюда, который выводил рулады, склонившись к моему плечу, и побежала к хвосту поезда.

И нисколько оно не бесилось, оно просто не понимало, чего от него пытаются добиться эти странные людишки.

— Словами потому что разговаривать надо, — ругалась я на работников. — И ничего он на вас не бросался. Ну, ладно, бросался, от радости. А зубы скалил, потому что улыбался приветливо. А я говорю, приветливо.

Пока Маняша раздавала страдальцам денежку для поправления душевного здоровья, я взбежала по мосткам и отперла двери загончика.

— Это что за чудо-юдо? — ахнул неклюд, который, оказывается, все это время за мною следовал. — Уж точно не лошадь, я-то в лошадях понимаю.

— Это Гаврюша, — почесала я мохнатое ухо, не неклюдово, кошачье. — Гавр, скажи «здрасьте» дяденьке.

— Ав-р-р.

— Послушный мальчик. Фу! Сплюнь попону! Она грязная, опять животом маяться будешь!

— Грифон? — без испуга спросил неклюд. — Горгулия иноземная? Это сколько же такая животина стоить может?

Сонный кот Гавр, рост которого в холке достигал уже полутора аршин, просочился мимо меня и спрыгнул на перрон.

— Ав-р! — завопил он радостно. — Ав-р-р-р-р…

— Снег очень обожает, — пояснила я в пространство.

Гаврюша как раз поднимал снежные вихри распахнутыми крыльями.

— А кормить его как? — размышлял неклюд. — Он же жрет небось?

— Конечно, жрет, — согласилась я, наблюдая, как, пообвыкший к обстановке, Гавр изымает соленые огурцы и караваи у публики.

Лоточник с баранками лишился товара в мгновение ока, кот поискал, чем еще закусить, и принялся жрать снег.

Надо ли говорить, что весь мокошьградский вокзал воспринял наше отбытие с облегчением?

Извозчик не понадобился. У главного входа ожидала нас вереница запряженных тройками саней, куда погрузились и мы с Маняшей, и многочисленный багаж, и неклюдский художественный табор. Гавр бежал следом, пугая своим видом как лошадей, так и прохожих.

— Гуляй, купечество! — вопила пьяненькая Маняша. — Уж такие мы, загорские!

Наутро в свежем номере «Мокошьградского вестника» почтеннейшие горожане могли ознакомиться с заметкой, в которой клеймились нравы современной золотой молодежи и указывалось на необходимость ужесточения законов, касаемых содержания в домохозяйствах экзотических животных. Легкомысленный «Чижик-пыжик» сообщал своим читателям, что очаровательная барышня А. - невеста небезызвестного князя К., отпущенная на вакации из закордонного учебного заведения, выглядела уставшей и невеселой, видимо вследствие неприглядных слухов о поведении жениха, просочившихся даже за границы империи, что одета она была выше всяких похвал, и что, судя по количеству багажа, собирается знакомить с мировыми модами местное общество. А ежемесячный альманах «Флора и фауна Берендийской империи», правда не на завтра, а в положенный день, поместил сравнительный --">