Марина Владимировна Дечко - Ворожея

прощается с Ярополком и бежит из Камнеграда.

Останавливается в селах, где перед ней все двери - закрыты. И живот уж на нос прет, а люд словно бы не замечает беглянку. Отводит глаза, откупаясь мякишом хлеба, да жбаном молока. Иногда - покоем ночного сенника. А поутру - вновь тревога, полотном дороги незнакомой. И снова село чужое, снова люди. Только знахарка старая, что свернулась клубком нынче в подземелье, зовет ее к себе.

Бережет. Любит. Роды принимает. И, отдав дань проклятью Пламены, хоронит Мару, когда Симаргл забирает девку по-за заветами Колдуньи.

Пламена видит, как Крайя оставляет дощечки-руны в земле капищенской, да глядит на ту снова и снова.

Стылая ли земля, по-летнему ли горячая, - верной знахарке все одно. Она исправно ходит к могиле своей Марки, приседает у головы той, а дальше...

Колдунья силится разглядеть обряд, что творит на капище старая ведьма, только взор ее мутнеет, а нити мощи чужой колют глаза.

Пламене больно, и она впервые смахивает слезу с ресниц длинных. Плачет? Пламена не плакала уже много зим. И не зим даже - десятизимий. Так отчего ж нынче?

Она силится разглядеть и... не может. А Рунник, что стоит неподалеку, падает на пол каменный, и изо рта его вытекает багровая струйка. Время заперто. Кровью ли, мощью чужой...

И тогда Чародейка решается.

Ей нужно сокрытое в Туманном Лесу, в Избе Стылой. Вернуть монисты чудные, что опаляли пальцы силой запретною. Воззвать к знакам святым, дощечкам мощным, да запросить у них могущества, что сравняет ее с самими небожителями. И лишь затем - закрыть пространство мира живого, отделив его от силы божественной.

А на то не пожалеет Пламена ни мощи, ни жизни, ей принадлежащей. Потому как понимает: не просто так бог старый фермуар подносил ей как дар великий. Уменье в рунах тех громадное хранится. И, значит, его хватит, чтоб выпить до дна тех, кого ворожебниками зовут...

***

Ярослава стояла на каменистом берегу и глядела на водную гладь.

Море Северного Ветра было бескрайним. Диким, буйным в своей сути и... пугающим.

Грязно-серое, с прозеленью старой тины да волнами седыми, оно казалось еще более неприступным, чем Копи. Вот только знахарка разумела: такого, как в Соляном Княжестве, ей встретить не придется.

Белесая пена, набегавшая к самому берегу, ластилась к ногам. Она пахла солью и рыбой, морем самим, тоже соленым. И знахарка вдруг поняла, как соскучилась по запахам Лесов.

Еловые. Свежие да духмяные, с тонким ароматом весенних цветов и летних ягод.

Теплые. Раскрашенные колерами разными. И каждый колер в них - родной, любимый.

Здесь же было холодно. И холод этот, словно бы живой, пробирался под любые одежды. Ютился у телесного тепла, будто бы тоже пытаясь согреться.

Ярослава сильнее запахнулась в теплый мех тулупа и ощутила, как дитя в утробе всколыхнулось. Уже в другой раз. И если так, тогда они пробыли в Копях многим больше одной ночи. Знать, соляная ворожба заставляла час бежать иначе, чем снаружи.

Живот округлился. Заострился у пупка, и Яра про себя улыбнулась. Уж как Крайя завидела б ее, точно поклялась бы, что той боги старые мальчугана шлют. Да и Дар сказывал ей о том же...

Мысли Ярославы вернулись к старой знахарке, что осталась в Светломесте. Здорова ли она? Все ли в порядке? Яра уж и привыкла, что они везде разом: что по травы лесные, что хозяйство поднимать. И поможет ли ей кто? Только что Свят.

Старый друг. Он не оставит Крайю ни по-за разочарованием в Яре, ни за разговорами людскими. А там, как вернется Ярослава в Земли Лесные, заберет знахарку с собою. В Степь ли, в другие места далекие - знахарка не знала. Понимала только, что всюду теперь последует за мужем. И Дар не скажет слова против - в том молодица не сомневалась.

Вспомнив о нареченном, Яра попыталась отыскать его среди моряков, что сновали наокол. Она бросила взгляд на огромный катергон, в трюм которого спешно грузились припасы, и мысленно поежилась.

Корпус корабля был увесистым и широким, что брюхо майского жука. И таким же коричневым. Тонкие дощечки, подогнанные друг к другу с точностью до пяди, служили судну-жуку прочной чешуей. Скрывали темное нутро, в котором - Ярослава слышала это даже сквозь шум прибрежных волн, - сновали моряки. Укладывали припасы, что огромными ящиками поставлялись на борт, да складывали шкуры ценные. Бусы резные, что из кости белой выделаны, в ларцах диковинных покоились. И ларцы те сами собою скарбом были. С ключом ребристым, --">