Татьяна Владимировна Кадуцкая (Мирная) - И вырастут крылья

разница, почему сегодня он так позавидовал Зарецкому. С Дашей он не чувствовал себя «любым»! Он был единственным! Девушка любила его со всеми тараканами и заморочками, с друзьями с дурацкими фамилиями, с громкими сборами по утрам и беспричинным ворчанием. С Дашей он был любимым мужчиной, с Викторией – всего лишь «оттенял платье»!

Три года назад Воронцов выбрал трон и принцессу. И ошибся. Сегодня, СЕЙЧАС он, наконец, признал это.

Виктория заметила, что осталась одна, и заозиралась. Но увидела только мужскую спину.

– Артемий!? Ты куда?.. – она бросилась за ним. – Вернись немедленно! Что ты себе позволяешь?

Воронцов криво усмехнулся:

– Извини! Но я двое суток не спал, зачищая блуждающие порталы с Камингаваном. Я устал… А ты веселись! Уверен, мне быстро найдётся замена, – он кивнул на спешащего к ним мага и склонил голову в вежливом поклоне. – Честь имею… ваше высочество!

Через неделю Артемий Воронцов отправился в далёкий Камингаван восстанавливать Ласангскую колонию после недавних разрушений.

Эпилог 2

　Полгода спустя

– Та-ак! … Я передумала!.. Федя, пойдём домой!

– Лежать!

Зарецкий уверенно вернул меня в горизонтальное положение и продолжал держать за руку… Или сам за меня держался, судя по белому лицу и совершенно дикому взгляду.

Почувствовав приближающуюся схватку, я поморщилась. Тьма, больно-то как!

– Ладушка, помоги-и-и!

– Дыши, Даша!.. Раз-два!.. Дыши! Раз-два!.. Можешь ругать меня! Говорят, это помогает!..

Какое ругать? У меня схватки были уже такие, что только стонать и получалось.

– …Я с тобой, Даша!.. Дыши! Раз-два!..

Ох, как бы заткнуть любимого мужа!

– Ой!.. – я притянула Зарецкого к себе и зашептала: – Федь, я, кажется, в туалет хочу…

– Ты родить хочешь, дурочка, – мужчина сглотнул. – Это потуги.

В наш диалог вмешался акушер, до этого спокойно наблюдающий за процессом.

– Рано!.. Продыши потугу.

И мы дышали, пока не пришла очередная схватка, и лекарь велел:

– Вот сейчас тужься!

Я сжала кулаки. Тужилась и орала так, что стёкла звенели.

Федя, наблюдая за процессом, взбледнул ещё больше. Точно объедет сейчас!

– Дашунечка!.. Миленькая!.. Постарайся!

Меня разобрало зло!

– Заткнись, Зарецкий!

– Затыкаюсь! – послушно кивнул он, глядя… ну, прямо туда, где работал акушер.

Очередная потуга! Твою ж мать! … Мне казалось, я сейчас разойдусь по швам!

– Больно-о-о!!!

– Хорошо!.. Очень хорошо! – бормотал лекарь.

– Какое, нахр. н, хорошо?! – вызверилась я на мужчину.

– Не ругайся при ребёнке! – хрипло попросил Федя.

– А ты вообще заткнись!.. Если бы не ты… А-а-а-а!!!

– Вижу головку!.. Пошла!

– Не надо-а-а-а!!!

«И чего так орала?!» – думала я спустя полчаса. Прижимала к груди своего малыша, трогала крохотные пальчики и млела от нежности.

– Солнышко моё! – ворковала я, глядя на маленькие губочки.

Сынок. Сыночек. Ещё в смазке, сморщенный, с отёкшими глазками, со склеенными светлыми волосиками, он лежал на мне, слушая моё сердце.

Федя затаил дыхание, разглядывая нашего ребёнка. У мужа едва заметно, но тряслись руки, когда он осторожно коснулся малыша.

– Дашка, это мы с тобой… Это сын… Мой…

– Поздравляю, папа!

– Ага…

Я вздрогнула от грохота упавшего тела и недоверчиво посмотрела на своего акушера. Тот равнодушно глянул куда-то вниз.

– Красиво лежит! Хоть снимай!

И я встрепенулась. Это мой шанс!

– Сделайте магоснимок, пожалуйста! Будьте другом! – взмолилась я.

Лекарь сокрушённо вздохнул, но кивнул медсестре. Та, посмеиваясь, щёлкнула камерой и подошла ко мне.

Я посмотрела на магоснимок, прижала малыша к себе и захохотала:

– Сынуля, мы это сделали!

– Что? – поинтересовался лекарь, пока медсестра приводила Зарецкого в чувство.

– Федя недавно бахвалился перед друзьями, что последнее слово всегда за ним и нет ситуации, которая выбила бы его из колеи, – я весело глянула на мужа в полуобморочном состоянии и поцеловала сына: – Наконец-то у нас есть компромат на нашего непрошибаемого папочку!

　ВСЕ

--">