Татьяна Рябинина - Охотница за снами

на охоту. А еще потому, что надеялась: Кора протянет две или три луны. Но ошиблась.

Случилось то, чего так боится каждый житель Аранты, хотя и знает, что это неминуемо произойдет.

Когда я проснулась, Кора больше не сияла, не мерцала, не переливалась. Тускло и ровно светилась бледно-сиреневым. Она была мертва.

Встав с постели, я открыла дверцу клетки. Сгусток света выплыл на середину комнаты и медленно растаял в воздухе.

- Прощай, Кора, - сказала я и достала из шкафа охотничью сумку.

2.

Отец рассказывал, да и я сама застала в детстве отголоски яростных споров: являются ли ларны живыми существами. Сейчас считается, что это некая магическая сущность, стоящая на грани живого и неживого. Они не нуждаются в пище и воде, не спят, не двигаются. Выпущенные из магнитной клетки, медленно тают в воздухе.

Ларны реагируют на голос человека, утверждали сторонники «живой» версии.

Они реагируют на сам факт речи, возражали их противники. На колебания воздуха.

Однако даже они не могли отрицать очевидное: ларны отвечают переливами цветов не на любой звук, а только на голос своего хозяина, чутко различая интонации. И я была согласна: это особая форма жизни, о которой мы ничего не знаем, но не представляем без нее своего существования.

Когда-то люди видели сны. Ложились в постель, засыпали – и оказывались в царстве волшебных грез. И для кого-то они были более желанны, чем унылая действительность. Что произошло пять столетий назад? Вряд ли кто-то мог точно ответить на этот вопрос.

Если верить древним преданиям, Аранта входит в цепь миров, образующих бесконечную спираль вокруг Ноаны, нашей дневной звезды. Каждый из этих миров во времени опережает предшествующий, всего на несколько мгновений. И на эти же несколько мгновений отстает от последующего. Случается, что между двумя соседними мирами на короткое время открывается переход, но когда именно и в каком месте, никто не знает. Ни подтвердить это, ни опровергнуть никому не удалось, поэтому кто-то верит в существование множества миров, а кто-то нет.

В рукописных книгах упоминалось Великое бедствие - страшная катастрофа, которая захватила всю Аранту: наводнения, землетрясения, пожары, неизвестные до того времени болезни. Предполагалось, что один из миров по какой-то причине погиб, и когда цепь сомкнулась, заполняя пустоту, волна пробежала по всей спирали.

Как только все постепенно начало приходить в норму, оказалось, что люди перестали видеть сны. Это произошло не сразу. Сначала сны стали путаными, обрывочными, невнятными. Потом стали сниться все реже и реже. И вот наступил момент, когда ни один обитатель Аранты уже не мог похвастаться тем, что ночью видел сон. Люди засыпали и оказывались в черной пустоте, наедине со своей совестью. Тело отдыхало, а разум работал еще больше, чем днем, загруженный множеством насущных проблем. С каждой луной росло количество лишившихся рассудка и покончивших с собой.

Так продолжалось не одно десятилетие, пока однажды Джаргунд, лорд Этеры, не заблудился на охоте и не попал в леса Кэрно, считавшиеся после Великого бедствия гибельным местом. Зашедшие туда не возвращались, осмелившиеся пойти на поиски также пропадали. Лорда Джаргунда уже успели оплакать, когда он выбрался на опушку – израненный, умирающий. По словам нашедших его крестьян из ближайшей деревни, перед смертью он рассказывал, что уснул на поляне и видел сны – такие яркие и похожие на реальность, каких не помнил даже в детстве. А когда проснулся, рядом с ним в воздухе висело несколько сверкающих всеми цветами радуги шаров.

На слова лорда особого внимания не обратили, посчитав их бредом умирающего. Тем более, он так и не смог внятно объяснить, кто на него напал и каким оружием ему нанесли такие страшные раны. Говорил что-то о стрелах, но никто ничего не понял.

Однако через несколько лет крестьянин по имени Эрлек, из самых отчаянных смельчаков, сумел вернуться из Лесов – так стали звать Кэрно - целым и невредимым. Он рассказал, что видел в самой чаще разноцветные шары, а еще принес лист невиданного до тех пор кустарника, похожий на стрелу с резным зеленым оперением и острым зазубренным наконечником.

Лист этот крепился к ветке тоненьким черешком между оперением и острием. Как только рядом с кустом пробегал какой-нибудь зверь, десяток листьев-стрел срывались с черешков и вонзались в жертву. Парализованное ядом животное умирало, а куст, вытягивая ветки, --">