Валерия Михайловна Чернованова - Шиари выбирает первой (СИ)

общении с предками.

— Сегодня среда, — напомнила фамильяру, наблюдая за тем, как он неторопливо ко мне разворачивается.

— Среда — не приемный день.

— Я выхожу замуж.

Реакция не заставила себя долго ждать. Хранитель взвизгнул, истерично взмахнув короткими крыльями.

— С ума сошла?! Тебе нельзя!

Надо сказать, крылья эти были совершенно бесполезны. Эшви не умел летать, зато неплохо скакал на своих длинных ногах. И несмотря на скромные размеры, был заметен даже издали — разноцветные перья покрывали все его тельце. Отдельного внимания заслуживали лихо изгибающиеся рога, которыми Эшви страшно гордился. А во время приступов недовольства, неизменных спутников его скверного характера, пользовался ими наподобие тарана.

Вот и сейчас, подскочив ко мне, фамильяр возмущенно боднул меня в бок. Спасибо духам, на мне был корсет, иначе бы без синяков не обошлось.

— Эй! — возмутилась я, борясь с желанием шлепнуть этого цыпу-переростка по его цыплячьем заду. — Я не специально. Меня хотят заставить!

— В могилу ты меня сведешь, Лайра. В мо-ги-лу! Сначала махинации с силой, теперь это джарово замужество. Совсем, деточка, свихнулась?!

— Еще нет, но шансы есть.

Эшвар раздраженно фыркнул, явно не оценив мое чувство юмора.

— Выкладывай, — потребовал деловито. — Кто, почему, для чего заставляет?

Тяжело вздохнув, я рассказала о приезде генерала и его грандиозных на меня и на брата планах.

— Мда, засада, — глубокомысленно изрек хранитель, умудренный веками опыта. Вскинул на меня глаза, поинтересовался: — И что будем делать, Лайра?

— Это-то я и хотела у тебя спросить. Может, есть идеи? Предложения?

— Как насчет убить? — тут же среагировал Эшви. Заметив, как меняется выражение моего лица, поспешил успокоить: — Не тебя. Эскорна.

— Звучит заманчиво, но давай все же без крайностей.

Фамильяр сосредоточенно заходил по помещению.

— Убийство, значит, отменяется. Обидно, досадно, но ладно. А может… все-таки оставим в качестве запасного варианта? — уточнил после короткой паузы.

— Эшви!

— Ну хорошо, хорошо… Тогда предлагаю устроить ему амнезию, чтобы забыл и о тебе, и о Рифере.

— И как ты себе это представляешь?

— Падение с лестницы, из окна спальни, — принялась перечислять кровожадная цыпа.

— А если серьезно? — застонала я тихонько. — Эшви, у меня жизнь, между прочим, рушится.

— Так и у меня тоже, Лайра, и у меня тоже. Снова. Если все раскроется…

Эшвар выразительно зажмурился, всем своим видом показывая, что мы в полной… безвыходной ситуации. Да-да, полной и безвыходной.

— Может, спросишь у предков совета? — проронила с мольбой в голосе.

Честно говоря, я за тем сюда и пришла. Попросить помощи у духов через фамильяра. Жаль, что в ответ получила снисходительный смешок и горькие слова:

— Тебе прекрасно известно, что они скажут. Рифера благословят на учебу, а тебя… А тебя они знать не желают. И никогда не простят.

— А прапрабабушка Мэв? — ухватилась за последнюю надежду. Кто-кто, а она точно должна понимать всю полноту нашей… безвыходной ситуации.

— Яс этой… этой… — Не придумав, чем заменить явно непристойное слово, фамильяр ворчливо продолжил: — Не желаю я с ней говорить. И точка! Да и она со мной тоже. Никогда меня не уважала и за хранителя не считала. Неблагодарная!

— Но если ты к ней по-хорошему…

— Я со всеми, Лайра, по-хорошему! — раздраженно вскинулся цыпленок. — Просто не все видят в моем хорошем хорошее!

— Эшви, пожалуйста. Я в отчаянье. — Сплетя перед собой пальцы, я с мольбой воззрилась на фамильяра.

Секунда, другая, и Эшвар не выдержал, сдался.

— Ладно, — пробормотал, тяжело вздыхая, и стал отступать в полумрак. — Попробую покукарекать с ведьмой. Но только ради тебя, деточка. Помни об этом. И потом не говори, что я для тебя не стараюсь. Всю жизнь тебе посвящаю. Собственным здоровьем рискую. Все для Лайрочки. А вы… Все вы одинаковые… Неблагодарные…

Постепенно голос хранителя стих, свечи стали гаснуть. Поднявшись с колен, я подхватила керосиновую лампу и побежала через сад в дом. Под проливным дождем.

Спать. Больше я сегодня уже ничего не смогу сделать. Ни с Тессой, ни с Рифом говорить не хотелось. Не сегодня. Не сейчас.

В комнате, переодевшись, без сил рухнула на кровать. Засыпая, молила духов, чтобы помогли, не бросили на произвол --">